Однажды вечером она невзначай наблюдала за девочкой-подростком, барахтающейся в Средиземном море. На девчонке были светло-коричневые бикини, из-за чего создавалось впечатление, что она голая. Она была уже постпубертатного возраста, но забавлялась как маленькая девочка, гоняясь за волнами. Кейт начала вспоминать, чувствовала ли она себя когда-нибудь столь легкомысленной и свободной, хотя бы в самом юном возрасте.
Вечером, за ужином, после десятиминутного молчания Джордж спросил у Кейт, не лесбиянка ли она. Она попыталась отшутиться, но Джордж не отступал, и Кейт до конца путешествия старалась вообще ни на кого не смотреть.
Но самое худшее произошло в их последнюю ночь в Ираклионе на Крите. Вдоль дороги, ведущей на пляж, выстроился ряд кафе и ресторанов, конкурирующих между собой. К концу дня каждый ресторан выставлял одного из своих официантов на тротуар, чтобы те заманивали туристов.
– Посмотрите на меню, – наперебой зазывали они. – Свежайшая рыба в Ираклионе.
В тот ужасный вечер зазывалы вынудили Джорджа и Кейт заглянуть в меню пиццерии, а затем и сесть на террасе. Обхаживая их, официант весело заметил:
– А очаровательную англичанку мы посадим лицом к улице, чтобы мужчинам хотелось сюда зайти.
Кейт рассмеялась и, к своему ужасу, залилась краской. Джордж смолк. Они заказали графин превосходного греческого вина и пиццу из морепродуктов. Во время ужина Кейт начала оправдываться:
– Ты не в настроении из-за того, что сказал официант? Ты же знаешь, он говорит это каждой женщине, усаживая ее.
– Поэтому ты так смотришь на него? – кипятился Джордж.
– Я ни разу не взглянула на него с тех пор, как мы сели, Джордж.
Они молчали до конца ужина, но продолжили разговор позже – в их недорогом отеле через три квартала.
– Я никогда не взял бы тебя в Грецию, если бы знал, что ты будешь так себя вести, – брызгал слюной Джордж. Он был очень зол.
– Не я, Джордж. Ты.
– И ты честно заявляешь, что не будешь лежать в постели, мечтая трахнуть официанта-грека? Я видел, как ты смотрела на него. Почему бы тебе не вернуться, беги к нему…
– Вот возьму и побегу, – огрызнулась Кейт и сразу же поняла, что зря.
Джордж схватил ее за плечи и начал тащить к двери.
– Убирайся, – кричал он, уцепившись пальцами за ее обгоревшую плоть.
Не зная, что делать, Кейт перестала сопротивляться, упала на голый пол и начала реветь. А Джордж колотил кулаком в стену, пока гипсокартон не треснул, а костяшки пальцев не начали кровоточить.
– Папа ревнует? – спросила Кейт у мамы, как только вернулась из Греции.
– Что значит ревнует?
– Ревнует тебя к другим мужчинам?
– Боже, нет. Зачем?
– А когда вы только познакомились? Когда встречались?
– Разве что немножко, но только потому, что, начав встречаться с твоим отцом,
