пригласила к столу. Я забился в другую комнату и плакал. Ни кусочка мяса Розы я так и не съел. Две семьи во дворе продолжали держать живность – одна семья содержала десяток кур, другая – кроликов. Они считались зажиточными. Но социальная справедливость быстро восстановилась – через месяц живность украли. Мы догадывались, кто это сделал. После этого вопрос с содержанием живности был решен окончательно.
Настало время мне подставлять плечо – сёстры разъехались, денег не хватало. После окончания восьмилетки летом мама договорилась с руководством «Водоканала» и отвела меня в бригаду сантехников. В основном это были насквозь пропитые мужики. Они соглашались лезть в канализационные колодцы только когда выпьют или сразу после прочистки труб. Моя работа – подавать ключи, поднимать наполненные вёдра и т.п. Мне это жутко не нравилось, и тогда мама упросила начальника станции очистки воды взять меня учеником слесаря. Так я попал в небольшую бригаду (5-6 человек) взрослых. Работа такая же: подавать, приносить, уносить запчасти и т.п. В основном ремонтировали насосы большого диаметра, задвижки вентиля и другое оборудование станции.
Из всех я выделял начальника бригады Николая Ивановича. Он был среднего роста, худощавого телосложения, прошедший концлагеря. Нередко бригада выпивала после получки или после удачного завершения ремонта. Пили не водку, а денатурат или спирт, который оставался после протирки электрики. Порой в дело шла даже краска. В неё что-то добавляли, потом мешали и вытягивали вилкой загустевшую массу, в осадке оставалась спиртовая жидкость. Случаев отравления среди них я не помню. В одно из таких застолий Николай Иванович вспомнил военное время. Он попал в плен, дважды бежал, его ловили, один раз расстреливали. Когда расстреливали шеренгу, его ранили первым; он упал, а очнувшись, осознал, что сверху завален трупами и запорошен землёй. Вылез, дополз до деревни. Его приютили и залечили раны. Показали дорогу, но заблудился и снова попал в лагерь. Ему повезло, так как в этот период набирали и отправляли часть военнопленных для работ в Италию. Николай Иванович работал у богатого итальянца до конца войны. Работа была разная, но кормили сносно, а воскресным днём отпускали в город. После войны ему не разрешили вернуться в свой город, а отправили на поселение в Жигулёвск на строительство. Его рассказ о войне настолько поразил моё воображение, что я в течение двух последующих дней написал свою версию этого рассказа. А блокнот с рассказом долго кочевал со мной.
Я благодарен Николаю Ивановичу за то, что пресекал все попытки рабочих приучить меня к спиртному. Ему говорили, что рано или поздно моя судьба станет такой же серой, как и у них. В один из таких запоев у меня в голове что-то «щёлкнуло». Почти в 16 лет я вдруг задумался о своём будущем. Кем мне быть? Неужели они правы? Они знали о маме и моей семье. В моей душе поднялась волна протеста к такой жизни. Решение пришло: должен поступать в вечернюю школу, в девятый класс, и учиться дальше.
В первый класс я пошел
