«Red» и «Black Label».
ГЛЕБУШКА. О! Чую запах паленого агнца!
НАСТЕНЬКА. Мы его частично спасли.
ГЛЕБУШКА. А мы его по полной накажем! Жрать хочу – сил нет. А то в самолете эти термообеды дурацкие. Толком и не поешь, измажешься только весь. Надо Светлане Николаевне сказать. Не бережет она свои авиалинии. Глядишь, семья Кряжистых такими темпами скоро по миру пойдет.
МИХАИЛ. Не пойдет, на.
ГЛЕБУШКА. Ах, ну да. У нас же дотации, гранты. Гробовые.
Все усаживаются за стол. Лизон ставит тыкву от Swarovski в центр накрытого стола.
Леон с Бенедиктом разрезают барана. Кладут каждому по куску. Накладывают запеченную картошку.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ (Леону). А мне приготовили?
БЕНЕДИКТ. Ask, Роман Андреич. Уральские.
Бенедикт со словами: «Sorry, что не в масть» снимает колпак, закрывающий серебряный поднос, и ставит перед олигархом глубокую деревянную миску под хохлому – с пельменями. Рядом кладет расписную под палех ложку.
ЛЕОН. Кисель будете? Вы просили.
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Ага! Сварил всё-таки. Наливай!
Леон подхватывает глиняный кувшин. Плещет кисель в олигархическую кружку-гжель.
ЛЕОН. Кому еще?
ГЛЕБУШКА (вооружается вилкой с ножом). Никому. Мы не для этого уезжали. Знал бы, чебуреков вам из Москвы привез. Какие у нас разносолы в Москве, Роман Андреевич! Беляши, шаурма, пирожки с мясом. А начинка! Купи пять чебуреков и собери кошку. (Лизон смеется.)
КАРОЛИНА КАРЛОВНА. Помолчи, Глеб! А вы почему, Роман Андреевич, барана не едите?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ (поглощая пельмени). А надоела мне эта зáмковая кухня. Хочется чего-то родного.
ГЛЕБУШКА. Коммунального. Вы валенки специально не носите, чтоб никто не догадался? Или ножки преют?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Они с килтом не смотрятся.
ГЛЕБУШКА. Вы это серьезно?
РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Вполне. (Слугам.) Свободны. (Всем.) Давайте праздновать!
Леон с Бенедиктом удаляются.
ГЛЕБУШКА. Поддерживаю! И раз у нас такое хэллоуиновское дело случилось, то, может, кто-нибудь слово возьмет? (Отцу Сергию.) Может, ты? Нет? Ну на нет и Судного дня нет. Тогда я скажу. (Поднимается.) Итак, господа, что же из себя представляет этот великий праздник, доставшийся нам в наследство чёрт знает откуда и чёрт знает от кого?
ОТЕЦ СЕРГИЙ. От Сатаны праздник сей. Лукавый день.
ГЛЕБУШКА. В связи с чем даем слово экзорцисту, ибо они просят.
ОТЕЦ СЕРГИЙ. Не буду славить. Греховный день.
ГЛЕБУШКА. А в компании ряженых пить не греховно?
ОТЕЦ СЕРГИЙ. Я соглядатайствую, чтобы вы во грех не пустились.
ГЛЕБУШКА. Угу. В свальный. Ну, ладно – соглядатайствуй. А я пока тост скажу. За руки предлагаю не браться и благодарение не приносить.
НАСТЕНЬКА. Мне кажется, ты праздники путаешь.
ГЛЕБУШКА.
