прислонившись к дверному косяку, глядя на непослушные вихры на макушке. Внутри меня разрастается нежность и умиление. Неужели этот мальчик, склонившийся над учебниками, совсем недавно лежал в кроватке и гулил, пуская пузыри и щедро раздаривая нам очаровательные беззубые улыбки! Как летит время!
Я подхожу, целую его и склоняюсь над столом:
– Какие тайны мироздания постигаете, молодой человек?
– Вот, – тыкает он ручкой. – Роль приборов и инструментов в изучении мира. Три снимка. Ученый смотрел на Луну невооруженным глазом, в бинокль и в телескоп. Какой вывод мы можем сделать?
– И какой же?
Юсси попирает рукой щеку и выдает:
– Что ученый долго-долго смотрел на Луну…
– Нет, милый, вывод в том, что поверхность Луны гораздо лучше видна, когда человек использует приборы для наблюдения.
– А, – тянет он, – тоже верно! Ты мне почитаешь перед сном?
– А ты уже все написал?
– Ага, – отвечает он, торопливо сгребая все со стола.
– Дай посмотреть.
Юсси распахивает глаза в притворном изумлении и крепко прижимает к себе тетрадки:
– Ты что, не доверяешь ребенку?!
Я не отстаю:
– Ты честно-честно все сделал?
В «гляделках» я всегда выхожу победителем, и он, вздыхая, сдается:
– Ну, ладно, парочку примеров допишу.
За вечер мы не только успеваем почитать, но и обсудить аттракцион, открывшийся в парке, Марику (новую симпатию Юсси) и мое поступление в институт. Факт, что я тоже буду по вечерам делать уроки, его забавляет. И все же, сколько бы удовольствия не приносила мне привычная вечерняя возня, я невольно поглядываю на часы. Уже почти девять, а Ивар еще не вернулся.
Наконец, хлопает входная дверь, я торопливо расцеловываю уворачивающегося Юсси в щеки, нос и уши, и спешу в прихожую. Но все равно успеваю увидеть только широкую спину Ивара, который уже поднимается наверх.
– Привет! – окликаю я. – А ужинать?
– Привет, – отзывается он, не оборачиваясь. – Нет, устал. Пойду, приму душ и лягу.
Так, не остановился. Не поцеловал. С родителями поздороваться не зашел. Юсси обещанный чертеж не принес. Я замираю, тщетно пытаясь унять волнение, а потом все же поднимаюсь следом. Ивар уже раздевается, упорно не оборачиваясь ко мне. Я смотрю, как летит на застеленную кровать пиджак, галстук, сорочка. На мгновение отвлекаюсь от тревожных мыслей, завороженная игрой мускулов на его спине, но потом понимаю, что для аккуратиста-Ивара вот так разбрасывать вещи – еще один тревожный звоночек.
Осторожно приближаюсь и обнимаю его сзади. Ивар замирает, накрывает прохладными ладонями мои руки, а потом решительно высвобождается:
– Золотинка, я пойду в душ, устал неимоверно.
А смотреть так и не смотрит.
