на самом деле и есть Агата Кристи. До этого момента никто, кроме литературных агентов, не знал настоящее имя малопопулярной писательницы. Все недоумевали, как журналисты прознали, ведь никаких утечек не было. Очевидно, к этому выводу проныры пришли, проанализировав значки копирайта на американских изданиях Мэри Уэстмакотт.
Об этом скандале Кристи узнала во время очередной поездки вместе с мужем в Багдад на археологические раскопки. Как обычно, она промолчала, о ее реакции мы узнаем лишь из письма ее дочери Розалинды литературному агенту, она пишет: «Мама, наверное, очень расстроится…» Кристи больше устраивал статус жены мистера Маллоуэна, по совместительству фотографа и ассистента на археологических раскопках, а временами просто кухарки. На Востоке ее редко донимали бесконечные журналисты, зеваки или неравнодушные идиоты, здесь можно было отдохнуть от всеобщего внимания, а заодно полноценно включиться в работу. Но даже здесь, на раскопках среди пустыни, под палящим солнцем все чаще стали появляться туристы, и все как один изъявляли желание поглазеть, как работает легендарная писательница. Найденные сокровища Вавилонии обычно их мало интересовали. Впрочем, Макс Маллоуэн и его сотрудники старались создать максимально возможные условия для комфорта Кристи, а потому палатка, так называемый рабочий кабинет Агаты Кристи, стояла в самом дальнем углу, куда пробраться можно было, лишь пройдя через бесконечные ряды других палаток, не раз споткнувшись об натянутые вдоль земли веревки. А потому сюда добирались только самые настойчивые и терпеливые.
«Рабочий кабинет» Кристи был до крайности аскетичен: стол, два стула и миниатюрная пишущая машинка «Ремингтон», подаренная ей американским агентом, дабы хоть отчасти компенсировать безумные поборы американских налоговиков. Для Агаты Кристи подобный интерес был бы абсолютно неприемлем в Англии. Все знают английскую пословицу «Мой дом – моя крепость». Подобное поведение воспринималось как подглядывание за личной жизнью, а как мы знаем, обсуждение дома и семьи находятся под непререкаемым запретом. Но здесь она была готова пойти на уступки. С каждым годом Максу было все труднее и труднее добиться разрешения иракского правительства на археологическую экспедицию. С каждым годом иракские бюрократы выторговывали новые условия. Кристи была готова пожертвовать ради мужа многим, даже неприкосновенностью личной жизни. Так что ко времени, когда иракские власти превратили место раскопок в аттракцион для развлечений с платными экскурсиями, взгляд на легендарную писательницу также вошел в официальный прейскурант.
А поток туристов год от года только рос. До войны на «библейские места» приезжали поглазеть лишь самые неприхотливые европейцы и американцы, после войны поток любопытствующих вырос в несколько раз. Это лишь усиливало внутреннее раздражение писательницы, которое она, подобно другим англичанам, тщательно скрывала под
