нехорошо, ему всё время казалось, что все на него смотрят, разбирают его по деталям, анализируют и пытаются обсуждать. Он не любил такие места, но выхода не было – деньги снять с карты было просто необходимо.
И тут она снова увидел её. Она была одна, с большими белыми пакетами. Красивая, грациозная, такая, которую нельзя вот так просто остановить жестом, криком или как-нибудь ещё. Александр вдруг явственно увидел, насколько они различны, насколько мешковат он и как изящна она. В ту ночь эти различия немного размылись, но теперь же они было неоспоримы. Поэтому привычно отвести взгляд и отойти в сторону он не смог. Да и не хотел, если уж не получается быть ближе, то уж насладиться прекрасным видом он должен обязательно.
Удивительно, но даже основной, ненастоящий, электрический свет преподносит эту красивую женщину так, что невольно возникает ощущение полного счастья и странной ауры легкого сумасшествия. Александру даже показалось, что нежная кожа этой женщины светится сама собой.
Впрочем, это лишь наваждение, печальное наваждение. Александр посмотрел на свои руки. Огромные крепкие руки, кожа которых покрыта бесчисленным количеством мельчайших морщин. Нет, не стоит таким рукам касаться волшебной кожи таких женщин.
Затем он снова поднимает голову и застывает. Она стоит прямо перед ним и весело вглядывается в его лицо. Она или ищет хорошее настроение у него, или хочет поделиться своим, это ещё не понятно, Александр вообще мало, что понимает, удивленно смотря на эту красавицу.
– Это вы? А я вас узнала, это вы спасли меня тогда. А ведь я даже не представилась – сказала она и, непринужденно поставив пакет на пол, протянула ему руку – знаете, вы уж простите за мою шалость, просто я даже не знала, чем вас отблагодарить тогда, да и сами понимаете, всё это так необычно.
Она улыбнулась. Забавно и мило. Совсем не так как в ту ночь. Когда у неё текла кровь, и когда он почувствовал её грусть. Он знает, чувствует, что она сейчас притворяется – это видно по глазам, но он подыграет ей, если она так сильно хочет казаться беззаботной и доброй. Единственное, что может помешать подыграть – это его актерское мастерство, он ещё в школе запарывал все спектакли со своим участием.
Она дала номер. Он записал его на небольшой бумажке, хранившейся в его куртке для протирки ножа. Белая, немного испачканная с левого края – она стала хранилищем для столь ценной информации, что он не раз доставал её по дороге домой, с интересом разглядывая. Казалось, взмах и все – она улетит в даль, забрав такой бесценный дар. Или пламя, пламя может охватить её, уничтожив раз и навсегда. С ней может приключиться миллион бед, но пока она в его руках – все это эфемерно, как призраки умерших людей.
Дома привычно его встретил Джонни, таща свою задницу прям к порогу. Где потеревшись мордой о ботинок, выразил тем самым свою собачью любовь. Ведь у него есть только он, один и неповторимый,
