справлять дома. Мама два года назад родила братика, не спросив нужно это Женьке или нет. Разве это была Женькина забота гулять с малышом, купать его, менять эти ужасные подгузники? Нет уж, пусть всё делает сама, это её ребёнок, и совесть тут не причём.
Настя уже ждала подругу возле подъезда, а именинница никак не могла подобрать подходящую кофточку.
– Мама, ты бы могла мне и платье подарить, – злилась Женька.
– Я тебе деньги подарила, мало?
– Это деньги? На кафе и то не хватит.
К Жене подошел отчим, протягивая ей две тысячные купюры.
– Поздравляю, – тихо произнёс он.
– Спасибо, – сухо ответила Женька. – Меня рано не ждите, мы потом танцевать пойдём.
– Жень, тебе четырнадцать, а не восемнадцать. Давай к одиннадцати домой.
– Вы с ума сошли? Летом так рано домой! У отца ночевать буду, да и останусь там навсегда. За вещами потом зайду. Радуйтесь, считайте от меня освободились.
– Жень,…».
Девушка сбегала вниз по ступенькам навстречу летнему вечеру. Загулять до утра не пришлось – всех девочек родители забрали по домам уже к одиннадцати вечера.
Женя сидела во дворе рядом с отцовским домой, но идти в квартиру пока не хотелось.
Мама звонила уже много раз, ругалась и плакала, но Женя не лишь повторяла слова, брошенные вечером. Ближе к двенадцати ночи она сказала матери: – Да! Я у отца! Ладно, ладно, не кричи, приду есть торт. Скоро, через полчаса.
Мать Женьку не обижала, но новый муж и малыш занимали её больше, чем дочь. Простить этого Женька не могла, отвечая на невнимание дерзкими поступками. Отец жил один, перейдя к нему, Женьке пришлось бы самой себе готовить и стирать, хорошо ещё что бабушка готовила еду, находя в этом своё предназначение. Зато у отца всегда тихо, нет криков ребёнка, да и он почти ничего не запрещал.
Нехотя, стараясь не торопиться, Женя вернулась к дому, где жила мама.
– Наконец-то, – выдохнула мама. – Надо было до двенадцати задуть свечи, а ты опоздала.
Бабушка позвонила в два часа ночи, разбудив мальчика и всю семью.
– Женечка, папе плохо. Он включил газ и забыл об этом. Ночью встал, хотел в туалете покурить, и…
– Не плачь, бабуля. Где он?
– В больнице. Если выживет, то неизвестно как будет жить на пособие. Он такой безалаберный. Всю молодость пробегал с мячом, пока коленки не угробил, а теперь ещё и ожог. Женечка, прости что разбудила, сил моих нет.
– Успокойся, я к нему завтра схожу. Бабуль, ты только поспи.
– Как же мы теперь жить будем, тебе ещё учиться надо.
– Выучусь, было бы желание.
Отца перевели в общую палату, но Женя нашла его не сразу: всё лицо было обёрнуто бинтами, как и кисти рук.
– Вот, Женюль, я теперь мумия.
– Пап, ну ты как ребёнок. Что врачи говорят?
– Нормально всё, заживёт. Ещё и работать буду, и тебя выучу. Будешь у нас учёной, профессором.
– Ага,
