из пиршественной залы, заполненной достопочтенной публикой. Гордый, как и прочие аристократы, Пушкин был уязвлён. Однако он знал точно, что «чёртика» с «кортиком» никогда (ни в страшном сне, ни под дулом бретёрского пистолета) рифмовать не будет.
Великий Могол
Акбар, Джахангир, Шах-Джахан, Аурангзеб, Бетховен… Я думаю, ни одному мне кажется, что последнее имя явственно выбивается из ряда перечисленных имён. И немудрено. Весьма непросто, не зная подоплёки, соотнести прославленного немецкого гения с властительными представителями династии Великих Моголов, правивших пространной азиатской империей задолго до рождения композитора. Что же между ними общего? Давайте-ка послушаем человека, имевшего близкое знакомство с Бетховеном.
– Вы, друг мой, настоящий Великий Могол, – как-то раз неодобрительно сказал Йозеф Гайдн своему молодому строптивому ученику, нарушившему музыкальные каноны при выполнении задания, порученного мэтром. – И музыка у вас могольская… Так писать не годится.
– Хм-м, – недовольно промычал Бетховен, выслушав учительское наставление.
Ну что, ещё не понятно? Хорошо. Тогда предоставим слово приме венской оперы, голосистой и женственной Каролине Унгер.
– Вы просто тиран! – возмущалась Каролина, пытаясь достучаться до глохнущего композитора. – Вы совершенно не думаете о певцах. Вам и в голову не приходит, что нам тоже может быть трудно. Будьте человечнее, подумайте о наших голосах, их надо беречь.
– Музыка – священна. Когда я разговариваю со Святым Духом, мне нет дела до ваших голосов! – сурово отвечал неумолимый Бетховен.
Я думаю, ответ на заданный вопрос найден. Бетховен, подобно правителям тимуридского государства, был непреклонен, требователен, гневен, самолюбив. Он нередко пренебрегал мирскими авторитетами, позволял себе больше, чем дозволялось приличиями, и беззастенчиво, с фламандской простотой «собирал с князей оброк»,4 как выразился однажды поэт. По делам и прозвание.
В Вене, на улице Мёлкер Баcтай, расположен старинный дом, постройка которого датируется концом 18 века. В одной из квартир находится небольшой музей, так называемый «Пасквалатихаус». Здесь некогда жил Бетховен; здесь создавались его бесценные произведения; здесь в окружении белых стен хранятся вещи, фортепиано, бюст, портрет и посмертная маска композитора.
Барон Йозеф Бенедикт фон Пасквалати являлся владельцем этого дома и сдавал комнаты внаём. Бетховен, большую часть жизни проживший в австрийской столице, сменил ни одну квартиру. Дом Пасквалати не был исключением.
После утраты человеком безмятежного крова и щедрот благословенного Эдема жилищный вопрос стои́т для него весьма остро. Для вечно недовольного Бетховена, легко спотыкавшегося об бытовые проблемы, вопрос этот стоял ещё острее. Но, несмотря на всё недовольство, дом Пасквалати был тем местом, куда привычка, удобство или некая другая сила иногда
О. Э. Мандельштам. «Ода Бетховену». С 1809 года эрцгерцог Иоганн Рудольф, князь Франц Лобкович и князь Фердинанд Кински обязались выплачивать Бетховену пожизненный пенсион. Однако выплаты совершались неровно, и уже через несколько лет композитору пришлось в суде отстаивать своё пенсионное право. Решение суда удовлетворило Бетховена отчасти.
