я удивленно на нее посмотрела, но не смогла ничего ответить. – Чего ты так удивляешься? Это же просто люди, они не заслужили твоих слез, или ты так сильно напугана?
– Это была моя семья! Мои друзья! Это были ни в чем неповинные люди! Я их знала всю мою жизнь. А вас я еле-еле помню. Но с тех пор ты сильно изменилась…
– Как ты похожа на человека, Бекки. Да, это было ошибкой, отправить тебя жить с людьми. Столько времени потрачено зря! И как ты вообще можешь помнить меня, если мы виделись в последний раз, когда ты еще была беззубым младенцем?
– Ошибаешься, я видела и помню тебя, – возразила я.
– Мне было двенадцать. Все мы в этом возрасте очень наивны и глупы. Вот настоящая я, тебе придется ко мне привыкнуть.
– Я не пойду с тобой! Я не доверяю тебе, – Элизабет закатила глаза и громко выдохнула.
– Пойдешь, – она посмотрела на меня и, наверное, что-то поняв, продолжила более мягким тоном. – Ты нужна нам.
– Раньше была не нужна, а теперь вдруг понадобилась! – знаю, со стороны я выглядела просто капризным ребенком. – Не пойду с тобой, пока не скажешь, зачем!
– С нами ты будешь в безопасности, Своровский узнал про тебя, и будет искать. Я тебе все расскажу, только потом, хорошо? У нас нет времени, я и так прибыла куда позже, чем собиралась.
– Мы поедем на колеснице в облака? – надежда и сомнение смешались во мне, создавая новую интонацию.
– Нет, мы просто телепортировались тогда, чтобы было быстрее, – Элтзабет хихикнула. – Сейчас мы поедем на машине. Нам некуда торопиться, ведь сейчас у нас на руках нет вечно голодного младенца.
– Ясно. Пошли, – мой голос был полон безразличия, и это напугало меня.
Стоит признать, ее слова почему-то задели меня. Я закинула рюкзак на плечо и, крепко сжимая мамин дневник, потащила чемодан вниз.
Спустившись, я вдруг решила взять с собой папин любимый нож. Он был украшен камнями, сделан из чистого серебра, хорошо заточен, а на его длинном вытянутом лезвии иссиня-изумрудного цвета было выгравировано черными буквами: «Uno tantum error». «Достаточно одной ошибки» – вот как это переводилось с латыни.
Выйдя во двор, я была крайне удивлена. На подъездной дорожке стоял черный BMW, какой именно, я не знала. Я на самом деле очень плохо разбиралась в машинах. Но эта машина привлекла бы внимание любого. Своей чернотой она поражала даже ночью.
– Не стой. Садись на заднее сиденье, – в голосе Элизабет слышались нотки раздражения.
Я послушала Элизабет, как бы мне этого не хотелось. Сиденья, обитые белой кожей, были красивыми, но холодными и я совсем неосознанно сравнила их со своей сестрой. Элизабет села за руль. Рядом с ней, на переднем сидении, сидела та самая женщина, с которой Лиззи приехала вручить меня родителям. Женщина не сводила с меня изучающего взгляда, а потом сказала:
– А ты подросла. На метр с шапкой точно. Такой крохой была – еще немного посмотрев на меня, она спросила
