на данный момент. Так о чем же тогда? О чем-то постороннем, легком, пушистом? Попробовал было воскресить в памяти образ сослуживицы Оксаны, как-то вдруг присевшей на корточки возле его стула… Не помогло. Но память быстро переключила его на последний свой разговор с дочкой, когда она радостно, взахлеб, рассказывала, что придумала историю про планету Клякс, и решила записать ее в тетрадь, и от этих живых воспоминаний тепло растеклось по всей его груди, на душе стало спокойней, пульс частично выровнялся и он хоть и тревожно, но все-таки задремал.
Проснулся в три часа ночи – у противоположной стены стонала женщина, плача и причитая. Стонала без пауз и перерывов. Громко. Но никто к ней не подходил. А потом вдруг стала кричать.
– А-а-а! А-а-а!! А-а-а!!!
Э этот крик, довольно утробный и жуткий, долго звучал в больничном коридоре, то поднимаясь до самых высоких нот, то опускаясь до хрипа. Но никто не бежал в спешке, не подходил к больной. Тихо было в отделении.
Наконец, не выдержав, скрипя своим топчаном поднялся какой-то мужик, лежащий у самого поворота в большой коридор.
– Где она ходит, – недовольно пробурчал он и, шаркая ногами, направился куда-то вглубь.
Минут через пять к женщине подошла медсестра.
– Что случилось? – спросила она довольно будничным голосом.
– Болит! – со слезами в голосе и с надрывным плачем ответила больная.
– Где болит? – снова требовательно спросила медсестра, словно повторяла давно уже надоевший урок.
Щелкнула выключателем. Вспыхнул свет над туалетом, осветив часть закутка.
Женщина что-то ответила, Михаил уже не следил за этими событиями, повернувшись к лампочке спиной и вновь погружаясь в воспоминания. Своих проблем итак выше крыши – зачем еще и чужие процеживать сквозь свое сердце.
Он не спал всю ночь. И за всю ночь к нему никто не подошел, не измерил его давление, не смотрел, жив ли он вообще.
День первый
В очередной раз перевернувшись на правый бок и вновь болезненно коснувшись батареи, Михаил услышал шарканье ног в коридоре. И тихий шепот.
– Обезболивающее.
Возня, стуки, хрипы. Пауза. Снова шарканье, и снова шепот.
– Укол обезболивающего. Ложитесь на спину.
Интересно, ко мне тоже подойдет? – подумал он, переворачиваясь на спину и посмотрев на время на экране телефона – всегда полезно знать что и во сколько здесь происходит.
Было 5:30 утра.
В ожидании укола он открыл глаза. Медсестра – высокая тонка девушка с мелированными волосами, пробивающимися из под медицинского берета, медленно обходила больных. Разговаривала вполголоса. В закутке кто сидел, кто ворочался, кто лежал с открытыми глазами – какой тут может быть сон в общественном коридоре. Впрочем, перебинтованный сосед спал. Возможно, он давно уже здесь лежит – привык. А может, ему просто
