хороший автомобиль.
С минуту они смотрели друг на друга, потом Ольга отвернулась, а мужик полез в брюхо вертолета.
– А вы не поможете мне? – услышала Ольга через пару минут.
Она приоткрыла глаза, взглянула на стоящего у вертолета мужика, который в очередной раз пытался запихнуть тюк внутрь.
Еще чего, подумала женщина, но встала. Ладно, сделает она доброе дело, а то он так и провозится до ишачьей пасхи.
– Давайте вы наверх, а я тут снизу подам, – мужчина подхватил её за талию и легко поднял над землей. Она вцепилась руками в поручни, перекинула сначала одну ногу через бортик, потом другую. Повернувшись к выходу, потянула на себя довольно объемистый и тяжелый тюк, который снизу толкал хозяин вертолета, но не удержалась на каблуках и опрокинулась назад, с ужасом представляя, как сейчас поклажа раздавит её. Но, кажется, обошлось без травм.
– Не ушиблись? – мужчина смотрел на неё заинтересованно, но не торопился освобождать от тюка.
– Руку дай.
– Пожалуйста.
С его помощью она поднялась, поправила тренч, отряхнула юбку.
– Вот возьмите, – мужчина протянул ей платок. – У вас на лице…
– Не надо, у меня есть свой.
Но вертолетчик оказался настойчивым.
– Давайте я вам помогу.
Его рука приблизилась к лицу Ольги, и она прикрыла глаза, ожидая, как платок пройдется по её щекам, лбу.
Она почувствовала прикосновение к коже…
И это было последнее, что осталось в её памяти. Нет, еще она запомнила странный запах паленого. От яркой вспышки в голове мысли и чувства отключились.
Ей снился странный сон. Она едет в поезде, вагон нещадно раскачивается, ей с трудом удается удержаться на верхней полке, чтобы не упасть. На столике в подстаканнике стакан с недопитым чаем, в стакане чайная ложечка, которая бренчит и бренчит, все громче и громче. От этого звука и от качки раскалывается голова, во рту неприятный железистый привкус, а язык так распух, что скоро перекроет проход воздуха к легким.
– А-а-а-а, – вырвалось из пересохшей глотки. Женщине показалось, что она сейчас упадет с полки головой прямо на столик, на котором стоит стакан в подстаканнике, и разобьется. Но падения не произошло, хотя боль появилась, но почему-то только в кистях рук и шее. Почему она в поезде, куда она едет? Она же собиралась лететь на самолете? И что так больно ей давит в бок? И этот ужасный грохот. Он совсем не похож на стук колес поезда.
Сознание медленно возвращалось к Ольге. Перед глазами маячило что-то серое, неопределенное. Она поняла, что лежит, попробовала пошевелиться – ничего не вышло. Мягкое и тяжелое придавливало её к полу, а от пола исходил лютый холод. Пытаясь освободиться от тяжести, вдруг обнаружила, что её руки странным образом находятся сзади и никак не хотят подчиняться.
Я что, связана? Где я? Что со мной?
– О-о-о-о, –
