аккуратно. Стал камень греться, накаляться. Хрупнуло беззвучно. Пошло дело. Побежала трещина строго по плану, и в глубину, и вширь наискось. Будто укусить собрался астероид. Рот открывает, раскаленные губы растягивает. А Мерк в щель ему Лучом залез, чиркает от уха до уха.
Еще немного и можно убирать свет. Дальше само всё сделается. Развалится камень. Спружинят два куска, оттолкнутся друг от друга: один, маленький, сильно вправо, другой, большой, чуть налево. Полетят каждый по своему пути, как Мерк рассчитал.
Астероид изрыгнул струю густого белого дыма. В плане у нас не было струи! Астероид припас сюрприз – космический лед внутри. Льда немного, капелька. Но эта капелька теперь весь наш план по-новому переиграет. Мерк же не учитывал лед, его в спецификации нет.
По верхней губе астероида рубануло как саблей. Пошла новая трещина, полетели во все стороны острые булыжники да щебенка.
Мерк вслепую, по расчету погасил Луч. Ему еще не видно, что тут происходит. Несколько минут сигнал идет к Мерку. Сейчас астероид разваливается на три куска и разлетается совсем по другим траекториям.
– Ну и что ты натворил? Полюбуйся теперь, – сказала я.
– Ух ты! Вена, извини, – ответил Мерк, наблюдая как один кусок несется торпедой в мою сторону, прямо в поле моих нежных цветочков. – Это Аст виноват. Он про лед не сказал, северянин проклятый. Давай его накажем? Свет отключим!
Не будем мы никого наказывать, шутка это. Не угадали немного, бывает. В следующий раз умнее будем. Затем и стреляли, чтоб учиться. В этом и смысл. В управлении потоками. Не будет потоков, сразу энтропия всё перемешает. Она такая, всё перемешивает. Только динамические системы могут с энтропией бороться. Динамические, это через которые потоки текут. Велосипед не падает, пока педали крутятся, пока поток энергии в педали втекает и через трение вытекает в планету, растекается там теплом и Живой Силой. У всего живого, как у велосипеда, – пока поток есть, система живет, не падает. А мы – это живые системы. Потоки нам жизненно необходимы. Поэтому мы и учимся ими управлять. Всё лучше и лучше управляем, между прочим.
И жить нам нравится. Даже не то, что нравится, мы просто обязаны жить. Ведь если мы умрем, то зачем всё это? Какой в жизни смысл, если она кончается? Представляю, что будет, если одним прекрасным днем нас вдруг не станет.
– Мерк! А!!! – вскрикнула я.
– Что такое?
– Представила, что нас не станет. Страшно!
– Насмешила, трусиха, – ответил Мерк и прикрепил смайл с улыбкой. – Дудки теперь. Раньше надо было умирать, на Тристе.
На Тристе до сих пор хорошим тоном считается уговаривать себя умирать. Ох, Триста, боль наша! Если вдруг захотите от страха смерти избавиться, послушайте тристанца. Они это умеют, они в этом собаку съели. Любого убедят, что жить долго незачем и даже вредно, а бессмертие тела – это адова мука. У меня вон цветочки бессмертные и ничего, не мучаются.
