поднял руку.
– Стоп, – сказал он. – А зачем нам документы начальника колонии?
– В челнок можно попасть только в экстренном случае, – ответил Степанченко. – С разрешения начальника.
– А если начальник – мутант, он выдаст разрешение? – ехидно спросил Джим.
– Начальник не мог стать мутантом, – профессор покачал головой. – Потому что умер три года назад. Еще до начала мутаций.
– Умер? – переспросил Чи. – От чего?
Степанченко пожал плечами.
– Инфаркт, – сказал он. – Ноксфилд был уже пожилым человеком. Сколько я его знал, он всегда жаловался на сердце.
– А почему же его тогда не лечили? – спросила Софи. – Это ведь можно было вылечить, да?
– Можно было, – Степанченко кивнул. – Но он не хотел этого. Он был крайне против любых медикаментов, а тем более операций.
– Почему это? – удивился Чи. – Что плохого в медикаментах? Они не приносят никакого вреда организму… почти.
– Он состоял в какой-то религиозной секте, – ответил Степанченко. – Не знаю, в какой именно, но он часто повторял, что тот, кто болен, расплачивается за грехи своих предков. И если пытаться остановить болезнь, то грехи останутся неискупленными.
– Странно, – нахмурился Сергей. – Никогда ничего подобного не слышал.
– Очередной религиозный бред, – удрученно выдохнул Джим. – По мне, так это все полная чушь.
– Не соглашусь с тобой, – сказал Сергей и подошел к Джиму. – Не все так однозначно. Нельзя отрицать, что к возникновению всего, что мы видим, причастны силы, которые мы даже не в силах себе представить.
– Доброе утро! – воскликнул Джим и помахал рукой Сергею. – Ученые уже давно доказали, что все окружающее нас – не более чем результат стечения обстоятельств!
– Какого стечения! – запротестовал Сергей и хлопнул рукой по столу. – Ты действительно думаешь, что совершенно случайно может возникнуть планета, на которой совершенно случайно может возникнуть среда, в которой, опять же, случайно может появиться некий живой организм? Который вдруг сам по себе решит стать впоследствии огромным множеством других живых организмов? Попробуй набрать в стакан воды из-под крана и накрыть его крышкой. Как думаешь, оттуда вылезет динозавр?
– Может, и вылезет, – Джим пожал плечами и засунул руки в карманы. – Лет через тысячу.
– Если ты не веришь в то, что возможна вечная жизнь в Эдеме, то давай, живи себе в удовольствие, делай, что душе заблагорассудится. Только вот что ты будешь делать, если вдруг ошибся? – Сергей сощурил глаза, словно действительно ожидал увидеть прямо сейчас результат подобных действий.
– Ваш разговор совершенно ни к чему не приведет, – вмешался Чи, встав между Сергеем и Джимом. – Каждый вправе верить в то, во что он считает нужным.
Степанченко громко прочистил горло.
– Простите, конечно, что перебиваю, – сказал он. – Но ничего, что мы тут пытаемся
