крепления не нужно. Промерзший гравий будет стоять, пока ад не обледенеет, а пар от адских котлов не превратится в мороженое. На глубине в сто футов будут вестись разработки, и даже очень скоро. Ну, так вот, Элия, я иду с вами.
Элия засмеялся, взял своих спутников за плечи и подтолкнул к двери.
– Постой! – крикнул Харниш. – Я не шучу.
Все трое круто повернулись к нему; лица их выражали удивление, радость и недоверие.
– Да будет тебе, не дури, – сказал Финн, тоже лесоруб, спокойный, степенный уроженец Висконсина.
– Мои нарты и собаки здесь, – ответил Харниш. – На двух упряжках легче будет; поклажу разделим пополам. Но сперва придется ехать потише, собаки-то умаялись.
Элия, Финн и Хайнс с нескрываемой радостью слушали Харниша, хотя им все еще не верилось, что он говорит серьезно.
– Послушай, Время-не-ждет, – сказал Джо Хайнс. – Ты нас не морочишь? Говори прямо. Ты вправду хочешь с нами?
Харниш вместо ответа протянул руку и потряс руку Хайнса.
– Тогда ступай ложись, – посоветовал Элия. – Мы выйдем в шесть, спать-то осталось всего каких-нибудь четыре часа.
– Может, нам задержаться на день? – предложил Финн. – Пусть он отдохнет.
Но гордость не позволила Харнишу согласиться.
– Ничего подобного, – возмутился он. – Мы все выйдем в шесть часов. Когда вас подымать? В пять? Ладно, я вас разбужу.
– Лучше поспи, – предостерег его Элия. – Сколько же можно без передышки?
Харниш и в самом деле устал, смертельно устал. Даже его могучие силы иссякли. Каждый мускул требовал сна и покоя, восставал против попытки опять навязать ему работу, в страхе отшатывался от тропы. Рассудок Харниша не мог не внять этому ожесточенному бунту доведенного до изнеможения тела. Но где-то в глубинах его существа горел сокровенный огонь Жизни, и он слышал гневный голос, укоризненно нашептывающий ему, что на него смотрят все его друзья и приятели, что он может еще раз щегольнуть доблестью, блеснуть силой перед признанными силачами. Это был все тот же извечный самообман, которым тешит себя Жизнь; повинны были и виски, и удаль, и суетное тщеславие.
– Что я – младенец? – засмеялся Харниш. – Два месяца я не пил, не плясал, души живой не видел. Ступайте спать. В пять я вас подыму.
И весь остаток ночи он так и проплясал в одних носках, а в пять утра уже колотил изо всей мочи в дверь своих новых спутников и, верный своему прозвищу, выкрикивал нараспев:
– Время не ждет! Эй вы, искатели счастья на Стюарт-реке! Время не ждет! Время не ждет!
Глава седьмая
На этот раз путь оказался много легче. Дорога была лучше укатана, нарты шли налегке и не мчались с бешеной скоростью, дневные перегоны были короче. За свою поездку в Дайю Харниш загнал трех индейцев, но его новые спутники знали, что, когда они доберутся до устья Стюарта, им понадобятся силы, и поэтому старались не переутомляться. Для Харниша, более выносливого,
