две фоски. Кернс, блефуя, поставил две тысячи. Не сморгнув, Харниш ответил. Когда открыли карты, у Кернса оказался неполный флеш, а Харниш с торжеством предъявил две десятки.
Но вот наконец в три часа ночи игрокам пошла карта. Настал вожделенный миг, которого неделями ждут любители покера. Весть об этом молнией разнеслась по Тиволи. Зрители затаили дыхание. Говор у стойки и вокруг печки умолк. И все стали подвигаться к карточному столу. Игроки за другими столами поднялись со своих мест и тоже подошли. Соседняя комната опустела, и вскоре человек сто с лишним в глубоком молчании тесно обступили покеристов. Торговаться начали втемную, – ставки росли и росли, а о прикупе никто еще и не думал. Карты сдал Кернс. Луи-француз поставил свою марку в сто долларов. Кэмбл только ответил, но следующий партнер – Элам Харниш – бросил в котел пятьсот долларов, заметив Макдональду, что надо бы больше, да уж ладно, пусть входит в игру по дешевке.
Макдональд еще раз заглянул в свои карты и выложил тысячу. Кернс после длительного раздумья ответил. Луи-француз тоже долго колебался, но все-таки решил не выходить из игры и добавил девятьсот долларов. Столько же нужно было выложить и Кэмблу, чтобы не выйти из игры, но, к удивлению партнеров, он этим не ограничился, а поставил еще тысячу.
– Ну, наконец-то дело в гору пошло, – сказал Харниш, ставя тысячу пятьсот долларов и, в свою очередь, добавляя тысячу, – красотка ждет нас за первым перевалом. Смотрите, не лопнули бы постромки!
– Уж я-то не отстану, – ответил Макдональд и положил в котел на две тысячи своих марок да сверх того добавил тысячу.
Теперь партнеры уже не сомневались, что у всех большая карта на руках. Хотя лица их не выдавали волнения, каждый внутренне подобрался. Все старались держаться естественно, непринужденно, но каждый делал это по-своему: Хэл Кэмбл подчеркивал присущую ему осторожность; Луи-француз выказывал живейший интерес к игре; Макдональд по-прежнему добродушно улыбался всем, хотя улыбка казалась чуть натянутой; Кернс был невозмутимо хладнокровен, а Элам Харниш, как всегда, весело смеялся и шутил. Посредине карточного стола беспорядочной грудой лежали марки – в котле уже было одиннадцать тысяч.
– У меня все марки вышли, – пожаловался Кернс. – Давайте на запись.
– Очень рад, что ты не сдаешься, – одобрительно заметил Макдональд.
– Погоди, я еще не решил. Тысячу я уже проставил. А теперь как?
– Теперь либо бросай карты, либо ставь три тысячи. А можешь и выше поднять, пожалуйста!
– Нет уж, спасибо! Это у тебя, может, четыре туза на руках, а у меня слабовато. – Кернс еще раз заглянул в свои карты. – Вот что я тебе скажу, Мак: я все-таки попытаю счастья – выложу три тысячи.
Он пометил сумму на клочке бумаги, подписался и положил бумажку на середину стола.
Слово было за Луи-французом. Все взоры обратились на него.
С минуту он дрожащими пальцами
