А! Я поняла. Я не могу. Я только по стрижке… – Мужчина двинулся к Зине, она вытянула вперед руки, защищаясь, она торопливо зашептала, пытаясь сказать хоть что-то, прежде чем он убьет ее. – Я знаю, кто вам нужен! Специалист по парикам! Я знаю такого! Он все вам сделает! Я покажу, где он живет…
– Это далеко?
– Нет! Мы проедем две остановки на автобусе…
– Проедем? – Мужчина отрицательно качнул головой. – Ни за что не сяду в эти ваши магические повозки. Мы пойдем пешком. И быстро! Ты умеешь быстро ходить, маленькая изнеженная рабыня?
– Да, – Зина кивнула, глотая слезы. – Я очень быстро хожу. Вы останетесь довольны.
Надежда на спасение еще жила в ее сердце.
Мастер по изготовлению париков работал на дому. Звали его Евгений Самсонович Тучкин, был он весьма симпатичным старичком, перевалившим за восьмой десяток лет. Много всякого повидал он в своей жизни. Одна мода сменяла другую; то, что было престижно десять лет назад, могло показаться сегодня просто уродливым… Евгений Самсонович не зависел от моды. Он мог сделать своими руками что угодно – от классических буклей до авангардной прически "взрыв на макаронной фабрике". Был бы хороший материал. Заказчики всегда находились. А вот хорошие натуральные волосы попадались в последние годы все реже и реже. С синтетикой Самсоныч работать не любил. Хотя время от времени и приходилось.
Звоночек в дверь. Правильный звоночек. Длинный, потом два коротких, потом снова длинный. Кто-то из своих. Кого это несет так поздно? Что там в дверном глазке? Чернота. Времена пошли – лампочку нельзя вернуть в подъезде – сразу вывинчивают. Раньше хулиганы били лампочки, а теперь воруют. Довели страну демократы…
Тучкин приладил цепочку, щелкнул замком, осторожно приоткрыл дверь.
– Кто там? – спросил он.
Ответом ему стал удар, с корнем выворотивший шурупы, которыми цепочка прикреплялась к косяку. Дверь распахнулась вовнутрь, сбив старичка с ног, а еще через мгновение Тучкин обнаружил, что над ним, раздвинув ноги, стоит бородатый верзила с убийственно холодным выражением лица.
В течение последних десяти лет Тучкина грабили уже три раза. Стало быть, этот раз – уже четвертый. Евгений Самсонович грустно вздохнул, стенокардической болью сдавило сердце. Больших денег в квартире он давно уже не держал. Так, пару тысчонок, чтоб откупиться при случае. Доказывай вот сейчас этому бандиту, что ценнее телевизора в доме ничего нет. Бить будет… Куда смотрит милиция?
Громила повернулся и закрыл дверь – тихо, аккуратно. Опытный налетчик, видно. Сейчас начнется. "Давай деньги, фраер, жидовская морда! Разворовали всю Расею!" Последнее слышать было особенно неприятно. С одной стороны, Тучкин никогда не был евреем. Отец его, Самсон Палыч, происходил из тамбовских крестьян. С другой стороны, Тучкин не переносил антисемитов. Коробило его это.
– Вставай, ремесленник, – тихо сказал верзила. – Ты выглядишь очень старым. В нашем городе люди не живут так долго
