полноту сказочного психического состояния дальше, чем этого хотелось, то возвращалось к обычному, линейному, без этого объема режиму работы. И лишь в промежутках, неправдоподобно растягивавшихся, Павел оказывался в волшебной стране грез, где мысли приобретали жизненность…
Заиграла мелодия будильника в телефоне. И сказочный мир, отпрянув, рухнул. Мысль, что надо вставать – собираться ехать в магазин, чтобы купить Алеше радиоуправляемое авто, сразу вслед за приятными чувствами подняли волну негатива. «Вспомнить сына без этой чокнутой семейки – ну, никак, прости, господи», – Павел попробовал переключиться на работу. Но и тут оказалась засада. Отравленная негативом кровь подтолкнула к размышлениям о Веронике. К тому, что теперь как-то по-другому придется выстраивать отношения с ней. Вспомнился их последний разговор о Новом годе. О Славе. О Ленке. Снова выплыл образ тещи. И Павел чертыхнулся: «Эта песня хороша, начинай сначала». Выругался.
– Все! – скомандовал, – Подъем!
Привычно быстро привел себя в порядок, оделся, налил в чайник воды и поставил на плиту. Так же быстро позавтракал и решил немного убраться в доме – в магазин игрушек ехать рановато.
Через час он замкнул дверь и пешком сбежал вниз по лестнице.
Декабрь не злобствовал. Даже на рассвете градусов восемь мороза. Снега сейчас нет совсем. И влажности, такой как днем, нет. Через промежуток между домами виден сухой асфальт улицы. После недавнего месива на дорогах ее проезжая часть кое-где даже белеет в неоновом свете фонарей разводами соли.
Улица, по которой поехал, уходила вниз и шла, судя по краю неба, с запада на восток по направлению движения автомобиля – впереди светлее. Там открывалась яркая, в контрастах перспектива нарождавшегося утра. Багрянец, пробиваясь между высотками, оттенял их столбики, делая совершенно черными. Что-то холодное и зловещее пыталось просочиться сквозь гребенку зданий в праздничную атмосферу городской суеты, как всегда рано начинавшейся в последний день старого года.
У дверей магазина – на ступенях и ниже – куча ожидавшего открытия народа. Даже в их молчаливом стоянии, казалось, присутствовало волнение, предопределяющее скорый ажиотаж в торговом зале: на довольно большой парковке Павел чуть нашел свободное место – пришлось покружить. Припарковавшись, посмотрел на часы. Без десяти. Не хотелось выходить на мороз – в прогретой машине стало уютно: сидел, не глуша двигатель, вслушивался в Стинга, наполнявшего салон своим англичанином в Нью-Йорке.
Магазин открыли на пару минут раньше, и народ нетерпеливо устремился вовнутрь. Закрыв машину, подтянулся к входу и Павел.
В общей сложности – на все про все – у него ушло минут тридцать. Пока нашел то, что искал. Пока упаковали. Пока постоял в очереди у кассы. Укладывая игрушку в багажник, подумал: «Слава богу, подарок есть. Осталось пережить позор общения с семейкой». Вслед за этим в сердце закралась глупая мысль, как и все мысли, связанные с надеждой, с ее извечным наивом: мысль, что, может,
