захватывающее чувство. В сбитой с толку психике возникало не то ощущение, не то понимание запредельной беспредельности пространства, провоцируя собой такое же за пределами разума бесконечное одиночество. В этот момент взбудораженная душа Павла отождествлялась со всем, о чем он спонтанно размышлял, со всем, к чему прикасался сознанием. Она отождествлялась с пульсирующим безбрежным пространством. Отождествлялась со снегом, похожим на сажу. С жизнью – с ее всеми такими мелкими в этой беспредельности переживаниями. Тогда он сам начинал пульсировать, становясь огромным – на всю вселенную – сердцем. Мгновения начинали растягиваться, принося какую-то непонятную радость. То он вырывался мыслью в безграничный простор, и вселенная завораживала своим величием, трансформируя психику. Тогда мысли делали настойчивые попытки описать эмоциональное состояние и тем самым возвращали к реальности, цепляясь за конкретно существующие детали жизни. Но через несколько секунд одержимые высокими чувствами они снова взмывали к вершинам совершенства, снова отождествляясь с ними, и снова лелеяли вечное и незыблемое, как нечто свое собственное, которое, вопреки прагматичности ума, в этот момент казалось не менее реальным.
В конце концов, все это изобилие, переполнявшее психику, стало излишне напрягать. И Павел перевел взгляд на украшенный иллюминацией проспект.
До Нового года оставалось несколько дней, а он, оставшись без семьи, еще до конца не решил, где будет его отмечать.
Благодаря великолепной беспардонности тещи их немногочисленные общие знакомые оказались втянутыми в семейные разборки независимо от их желания. Теща под видом какой-либо мелочи, типа рецептик для выпечки освежить в памяти или сердобольно о здоровье справиться, периодически названивала всем «заинтересованным» фигурантам женского пола, рассказывая то, что считала нужным. И ее остановить тактично, сколько и кто ни пробовал, ни разу успехом не увенчалось. Ну, а идти на открытый бунт никто даже и не помышлял – себе дороже. Вот так и терпели, хотя, наверное, с самого начала понимали, что эта женщина всеми возможными способами старается рассорить собственную дочь с мужем. И, кстати, через создаваемое ею общественное мнение в виде слабохарактерных поддакиваний, что ее убеждали в праведности намерений, в том числе. Вот, казалось, успокоиться бы ей после рождения внука, осознать, так сказать, свою роль в его судьбе. Нет же. Однажды наметив себе такой путь, поставив перед собой задачу, когда зять не выдержавший как-то постоянных нападок попытался поставить ее на место, она методично проводила задуманное в жизнь. Да и задуманное ли. Судя по всему, все у нее, скорее, получалось само по себе, от переизбытка энергии. Просто она так чувствовала, и законы логики, не говоря уже о более высоких материях, для ее уровня восприятия жизни были чужды.
Капля камень точит. Если вначале Лена отмахивалась от матери, от ее неуклюжих домыслов, связанных с мужем, посмеивалась втихаря над ней, то со временем вся эта мамина
