Жуков якобы писал мемуары, Владимир Высоцкий на всю страну хрипел про штрафные батальоны, не дожидаясь, когда разрешат говорить правду.
Может быть, не пришло еще время говорить о том, что народы Советского Союза гитлеровцев хлебом-солью встречали? Жуков и об этом не вспомнил. Но мы-то знали об этом из рассказов свидетелей, из великой книги Анатолия Кузнецова «Бабий яр». Кузнецов не ждал тех прекрасных времен, когда можно будет касаться любых тем и вопросов. Он просто писал правду.
О чем еще не пришло время говорить? О потерях? Жуков нигде ни единым словом не вспоминал потери Красной Армии. Но и без Жукова народ знал, что потери были просто невероятными. И без Жукова честными исследователями была вычислена цифра потерь. И она далеко превосходит 7 миллионов, объявленных при Сталине, 20 миллионов при Хрущёве и 27 миллионов при Горбачёве. (При Горбачёве к сталинской цифре приплюсовали хрущёвскую и получили новую, самую правдивую.)
Трудно понять позицию издателей мемуаров Жукова. Элементарная честность требует изготовить штамп «О многом говорить еще преждевременно. Жуков» и печатать жирными красными буквами поперек каждой страницы его мемуаров.
Заявление Жукова о том, что время говорить правду еще не пришло, является главным свидетельством против его книги «Воспоминания и размышления». После такого заявления честный человек просто не стал бы писать ни единого слова. Или написал бы все, что думает, все, что считает правдой, запечатал бы в трехлитровые стеклянные банки и зарыл бы в саду.
Еще надо было написать письмо потомкам: правду о войне в ХХ веке говорить не позволяют, но я ее для вас сохранил, вот она, читайте!
Но Жуков, объявив, что правду говорить не настало время, поставил свою подпись под сочинением в 700 страниц. Сообразим: если в этом сочинении правда о войне не содержится, тогда чем же оно наполнено?
Если правда отпадает, то что остается?
Заявление Жукова – главное свидетельство в пользу «Ледокола».
Критиков прошу меня не беспокоить и мне не досаждать до того момента, пока не будет опубликован список запретных тем, которые, по мнению Жукова, не пришло время обсуждать.
Глава 2
Об истинных взглядах великого полководца
Тоталитарное государство управляет мыслями, но не закрепляет их. Оно устанавливает неопровержимые догмы и меняет их изо дня в день. Вот пример откровенный и грубый: любой немец до сентября 1939 года должен был относиться к русскому большевизму с ужасом и отвращением – с сентября 1939-го он должен проявлять симпатию к нему и восхищение. Если Россия и Германия вступят в войну друг с другом – что легко может произойти в ближайшие годы, – мы будем присутствовать при столь же внезапном повороте на 180 градусов. Есть ли смысл подчеркивать, каковы результаты этого для литературы?
