занят?– спросил он у Виктора приятым баритоном.
–Нет, что ты, Александр!.. Я… читал новую пьесу.
–Правда?… Похвально. И как она тебе?
– Замечательно!
– Понравилась?
–Да! Разумеется!
– Исчерпывающий комментарий… Ты один?
– Да… А что?
– Я слышал голоса… Поэтому и зашел, как ты понимаешь.
– Я читал диалоги вслух. Хотел потренировать голос.
–А!… Женский голос тебе тоже удался на славу. Надо будет это использовать. Напомни потом. Кстати, сегодня наш цирк удался?
–Да!… Ты же слышал, как они кричали! После первого акта несколько дам и мужчин просто рыдали!
– Ну, не знаю, бывает, публика видит только то, что хочет. У толпы нет вкуса, разве что обоняние. И их всегда привлекает низменное.
–Низменное?! Но что было низменного в сегодняшней постановке?
–То, что объединяло все наши миниатюры. Страдания. Это беспроигрышный вариант для толпы, тем более страдания, возведенные в искусство. Чужое горе имеет очень привлекательный запах… не замечал?.. А испытывая дешевое, по цене входного билета, сострадание, каждый может возвыситься хотя бы в собственных глазах. Чтож, таково наше предназначенье, очевидно, – мы преобразуем даже низменные чувства до высоты искусства.
– И только?.. А герцог Росмерих?.. Я знаю, ты его ценишь, как критика и искусствоведа, и не только, а он сегодня просто трепетал в своей ложе. Акль видел.
– Акль?! Что он мог видеть! Он и понятие не имеет что такое страдания.
–Ну…
–Ладно. Мне пора. Отдыхай.
Он встал и также быстро вышел. Виктор вздохнул. И прислушавшись к удаляющимся шагам через дверь, наконец, вытащил ее из-за вешалки.
–Мне тоже пора, – сказала она, когда он стряхнул с нее одежду, – я должна идти…
Он засмеялся, поправил ее волосы, растрепавшиеся под ворохом одежд.
– Все хорошо. Он ушел.
– Мне все равно пора! Уже очень поздно. Я начинаю работать в семь…
– Будет пора, я сам провожу тебя. А сейчас садись!
– Нет…
– Нея, не заставляй меня умолять! Если бы только знала, чем я сейчас рисковал! Ради тебя!
–Чем? – спросила, испугавшись, Нея.
Виктор усмехнулся.
– Это был наш директор – Александр. Он не позволяет никому из… короче говоря, никто, кроме членов труппы, не может сюда войти. Невыполнение его правил сурово карается. Меня могут изгнать.
– Уволить?
– Ну… да. Навсегда.
–Тогда тем более я должна уйти. Проводите меня, прошу Вас, Виктор!
–Конечно, только поцелуй меня снова!
Он вдруг обнял ее, прижавшись. Она была не в силах его оттолкнуть. Виктор это почувствовал и потянул ее на диван перед камином, страстно шепча на ушко слова любви. Сначала ее покорила его нежность, но потом его губы становились все настойчивее,
