не о чем, а намеченный разговор начинать еще рановато.
Гостью удивляло, что мать не спрашивает ничего о дочери. А у Валентины этот вопрос застрял непроходимым комом в горле.
– Что же вы не приезжаете к нам, Любушка тоскует по вам, – наконец озвучила гостья, висевший в воздухе вопрос.
Валентина не ответила ей, только заметно поджала губы. И гостья уже пожалела, что задала явно упрекающий вопрос.
– Да, конечно, работа, и добираться до города у вас тут почти невозможно и не на чем, – запречетала, отвечая на свой же вопрос, гостья, хотя все, что говорила не могла считать опраданием для матери, которая годами не находила возможности попроведовать дочь.
Разговор даже не пытался стронуться с места.
– У вас уютный домик. Ухоженный такой, как вы одна справляетесь? – с улыбкой похвалила гостья, переходя на другую тему.
– Ну как справляюсь, «я корова, я и бык, я и баба, и мужик!» – ответила Валентина улыбкой на улыбку. И на этом разговор опять оборвался.
– Скоро за мной заедет машина, наконец решила гостья приступить к разговору, ради которого приехала, – я хотела бы пригласить вас поехать со мной навестить Любушку. Она ждет вас. А назад вас привезет наша машина.
Валентина соскочила с табуретки, рванулась в соседнюю комнату, но тут же вернулась и заявила, что ей надо сбегать на работу, чтобы отпроситься у начальства.
Получив разрешение начальства, женщина бегом побежала вдоль деревенской улицы, завидев, что у ее дома уже стоит машина. Она пробежала мимо магазина, где можно было бы купить гостинец для дочери. Не остановилась толи потому, что не подумала об этом, толи боясь задержать машину. Быстро сменив платье, заявила о своей готовности ехать.
Машина уже выезжала за околицу деревни, и Валентина вдруг вскрикнула:
– Стой, стой, поворачивай назад! Мне надо взять малиновое варенье, которое любит Люба.
Всю дорогу ехали молча. Мария Ивановна, имя которой Валентина так и не вспомнила, взяла из ее рук довольно увесистый узел и положила на сидение между ними. Тупо брякнули банки, стукнувшись друг об друга.
– Носки и варежки еще положила, которые сама связала для дочки, оправдывала она большой размер узла.
–Это хорошо, Любушка порадуется, – похвалила Мария Ивановна.
– Наверное, она уже большенькая, подойдет ли ей моё вязание? – вдруг испуганно встрепенулась мать. Для нее дочь была все такой же маленькой, какую отвезла она ее в интенат.
– Все равно Любушка обрадуется, даже, если они будут малы. – поспешила Мария Ивановна успокоить мать и положила свою теплую, мягкую ладонь на руку своей спутницы. Она знала, что Люба отдаст носки и варежки маленькой девочке казашке, которую очень любила и была ее повадырем на прогулках. Бывало, что отдавала ей одну из двух конфет, которые получала, как и все, за завтраком.
Укачало. И обе женщины задремали . Дорога была дальней.
Глава
