наших бойцов, и они любого врага победят. Ильич-трава называется. Сходи в лес, нарви этой травы и возвращайся поскорее.
Плевое дело, подумал красноармеец Петр. Почесал он в затылке, повесил на плечо винтовку, взял с собой сухарей мешок да фляжку с водой – и отправился в лес.
Идет он по лесу и ищет траву. Час идет, второй идет – не видать нигде Ильич-травы. Вот уже и солнце село, и ночь прошла, второй день наступил – не видно нигде. «Вот незадача! – думает Петр. – Где ж я найду эту траву?» Второй день прошел – снова солнце запряталось за горизонт, снова ночь опустилась на лес. А лес уже совсем незнакомый, с каждым шагом темнее и гуще, и не видно ему конца. Идет красноармеец Петр – ищет Ильич-траву. А вокруг ухают совы, дубы-раскоряки царапают небо своими сгоревшими пальцами, дикие звери воют, и страшно Петру, да назад поворачивать глупо – кто знает, вдруг до травы уже и рукой подать? Хочется есть, да только в кармане лишь три сухаря осталось. Хочется пить, но фляга почти пуста, надо оставить на крайний случай. И вот настал третий день – и вышел Петр на поляну, и на этой поляне избушка стоит на курьих ножках.
Вспомнил он, что читал о таких избушках в старых сказках, но не может вспомнить, что в таких случаях говорить надо. А избушка сама к нему поворачивается и дверь открывает. И голос из избушки: «Заходи, добрый молодец, будешь гостем моим». Снял красноармеец Петр винтовку с плеча и осторожно вошел внутрь. А там Баба-Яга сидит на печи. Только совсем не такая, как в сказках: одна половина лица у нее старая и в морщинах, другая – с гладкой кожей, ясная, молодая. «Ну здравствуй, – говорит. – Долго я тебя ждала. За Ильич-травой небось идешь?» Красноармеец Петр и отвечает: «За ней, бабушка, за Ильич-тра-вой иду». Рассмеялась Баба-Яга: «Какая я тебе бабушка? Ты послушай, что я тебе скажу. Открою я тебе секрет, где Ильич-трава растет, но очень мне есть хочется, а еды-то у меня в доме и нет. Угости меня сухарями своими». Подумал Петр да и отдал Бабе-Яге все свои сухари. Сжевала их Баба-Яга и говорит: «А теперь пить мне хочется. Угости меня водой из фляги». Вздохнул красноармеец тяжело да отдал флягу с последними каплями воды. «А еще, – говорит, – винтовка твоя мне по нраву пришлась. Дай посмотрю на нее». Отдал красноармеец Петр винтовку.
«И буденовка твоя тоже».
И буденовку отдал.
«И гимнастерка».
Снял гимнастерку и отдал.
«И штаны твои».
И штаны отдал.
Стоит красноармеец Петр голый перед Бабой-Ягой, а она в гимнастерке, в буденовке и с винтовкой. Смотрит на него и говорит с улыбкой: «Ильич-трава везде растет. Просто выходи из избушки и увидишь ее».
Удивился Петр словам Бабы-Яги, повернулся к выходу, вышел из избушки – и ахнул: действительно, по всей поляне растет, колышется на ветру зеленая сочная Ильич-трава. Обернулся он, чтобы Бабу-Ягу поблагодарить – а избушки уже и нет. Будто и не было вовсе.
И почувствовал он ужасную усталость, лег на поляну, оторвал один листик Ильич-травы и стал жевать.
И тут понял, что уже жевал это. Совсем недавно.
Точно
