– и как на грех обнаружил у одного из моих солдат полуоткрытую банку сгущенки.
– А!.. – распалился он праведным гневом. – Это кто тут такой любитель сладкого?.. Ага! Сержант! Это что, твой, б…, говноед?
– Я гвардии старший сержант, товарищ гвардии лейтенант, – сказал я очень спокойно.
– Чего?..
– Я напоминаю вам, товарищ гвардии лейтенант, что мое воинское звание – старший сержант.
Должен признать, что голос мой в эти секунды звучал уже издевательски-вежливо, тогда как глаза взводного округлялись, вылезая из орбит.
– Чего?!
– Ничего.
Тут, конечно, понеслось…
– Так… так… и еще вот так! Ты что, …твою мать, сержант, здесь самый умный, что ли?!
Я человек на редкость выдержанный, с очень прочными нервами – снайпер и должен быть таким, если не хочет сойти с ума. Но этот крендель уж постарался! Холодное бешенство закипело во мне от слов «…твою мать».
– Вы с моей матерью этого не делали, товарищ гвардии лейтенант. Во-первых, она далеко, а во-вторых, я бы вам этого не позволил.
Он побагровел:
– Че… Да ты, сержант, что, совсем ох…ел? Ты с кем говоришь, прыщ?
И сделал движение, имитирующее ударный замах руки.
Буду честен: наверное, он не хотел меня ударить. Но по глупости думал, что может пугать такими взмахами всякого, ничего не зная о жизненном, тем более боевом опыте визави.
Ну а мой опыт сработал сам, без малейшего участия разума. Я просто не успел подумать ни о чем, и мой мгновенный правый хук в челюсть стал сюрпризом и для взводного, и для меня. На! – и попал чисто, в самую точку, классика жанра. То, чего тренеры по боксу день ото дня добиваются от подопечных.
Лейтенантские зубы лязгнули так, точно он перекусил гвоздь. Коленки подломились, он рухнул навзничь, крепко треснувшись затылком о железную спинку нар.
На все это обалдело таращился дневальный, делая судорожные глотательные движения.
Я вполне оценил произошедшее.
– Ну, чего встал? – крикнул бойцу. – Бегом в санчасть, доктора сюда!
И стал оказывать нокаутированному первую помощь.
Забегая вперед, скажу, что ничего страшного с лейтенантом не случилось. Сотрясение мозга средней тяжести – у него, оказывается, были мозги… Правда, бригадные медики заявили категорически, что дней десять пациент должен пролежать в стационаре.
Меня же начальство с перепугу упрятало на гауптвахту. Такое ЧП не скроешь, информация ушла в округ, и пару дней я провел в тягостном неведении между небом и землей… Наконец, вызвали к Астахову.
– Ну что, Егоров, – избегая смотреть в глаза, произнес комбат, – дело такое…
Я узнал, что на уровне округа дело решили спустить на тормозах,
