бизнес вырос, каждый месяц. Было приятно, что каждый раз свои собственные деньги вырастали на какую-то сумму и Бизнесмен становился богаче. Из этой разницы можно было тогда хорошо жить, пятьдесят процентов прироста направлялось на увеличение капитала, а пятьдесят – на жизнь. Бизнесмен вспоминал, как часто он обедал в кафе, ресторане, несмотря на то, что покушать можно было и дома, жена Бизнесмена хорошо готовила. Но то было раньше, а сейчас он не считал, сколько у него есть денег. Оборотка крутилась, была какая-то касса, он платил, ему платили, но куда все это движется, было неизвестно. Или, вернее сказать, известно. Если бизнес не идет вверх, значит, он идет вниз. Третьего не дано. Бизнесмену было страшно. Он понимал, что денег с каждым днем становится все меньше. Бизнес не покрывал текущих расходов, не было столько покупателей. Деньги на текущие нужды бизнеса и на семью брались из оборотных средств. Бизнесмен экономил на всем. Он давал деньги жене только на питание. Одевалась она сама, на свою зарплату преподавателя. Когда у нее не было лекций, она шла на рынок и сама стояла продавцом. Уставала, конечно. Нет, жена все понимала, была поддержкой, разделяла, так сказать, тяготы. Но глаза то у нее были грустными, и ему самому было ее жалко. Иногда Бизнесмен плевал на все, и делал жене подарок, покупал духи. Деньги брались все из тех же оборотных средств. Жене было приятно, но Бизнесмен понимал, что тратя деньги, он ускоряет финал. Жена, наверно, тоже это понимала. А, может, не понимала?
Сын жил с одной женщиной, старше его, работал стажером-юристом и подрабатывал в Макдональдсе. Сын не просил денег у отца. С одной стороны, в этом нет ничего такого – сын уже взрослый. В Германии вообще после восемнадцати лет не помогают детям. Но с другой стороны – то в Германии. При встрече с сыном Бизнесмен чувствовал некоторую неловкость, от которой он не мог избавиться. И опять же, ему казалось, что сын понимает, что он чувствует эту неловкость.
Мама Бизнесмена, видя сложное финансовое положение своего сына, пыталась по-своему, по-матерински, помочь ему, давала какие-то талоны на отоваривание, которые ей положены, как пенсионерке. Бизнесмен брал эти талоны, хотя чувствовал себя не очень хорошо. Он любил маму, но как-то эта забота напоминала ему его детскую зависимость от родителей, от которой, как казалось, он давно ушел. Бизнесмену казалось, что все вокруг понимают, что происходит, и что все ему сочувствуют. А ведь на самом деле он был бизнесменом, ездил на хорошей, хотя и не новой машине, купленной когда-то в кредит, значит, был небедным человеком. Не может же бизнесмен быть бедным? А даже если он действительно был бедным, то эту бедность надлежало тщательно скрывать. Но скрыть все равно не получалось.
«Все все понимают. В кино не ходим, в театры не ходим. Я сам стою за прилавком, как когда-то, когда начинал. Оставил из наемных только одного продавца. А когда-то было две смены по два человека. И сколько я платил им! Сегодня
