соперник, с именем которого все его дела в дальнейшем связывать начнут. Знали колдуны о том, что пути их пересекаться будут все время. И при других обстоятельствах они могли встретиться и дружить, но в 13 веке это оказалось делом для них невозможным. Они жили не так далеко друг от друга, но каждый был князем в своем уделе и объединяться с кем-то, кому-то подчиняться не собирался. В том и была беда внуков Святослава, что не могли они в мире и покое жить. Еще мудрый и несчастный Игорь пытался кому-то из них что-то доказать, да ничего у него тогда не выходило, и выйти не могло. В «Слове» своем, судьба которого печальна была, он предупреждал их об единении перед грозной бедой, но не слышали они его. А беда давно уже на пороге стояла. Они уже не думали о том, что только пугает он их всех. Они были уверенны в силах своих, но не могли представить, какая грозная сила против них двигается. Татары давно уже жгли окраины русских земель, и при этом все дальше и дальше продвинуться старались. Но и это не отрезвило русских князей, они по-прежнему упрямились. Только себя они считали сильными и достойными, остальные должны были подчиниться, но никто не собирался ни с кем мириться. И даже когда понимали уже, что малы были их дружины против полчищ иноземных, и тогда не могли они на союз с братьями решиться. Да и найдется ли Даниилу Галицкому надежный соперник, спрашивал Василек, и незримый собеседник назвал тут же:
– Александр Ярославич есть у нас.
И хотя не было еще всех его блестящих побед, но призадумался Даниил, это имя впервые услышав. Они были почти ровесниками, в одном году стали князьями и княжества у них были самыми большими да сильными, и враги им одни достались, и сражения принять пришлось. И часто казалось Даниилу, что пришли они в этот мир, чтобы один на другого ровнялся, и потом шли вперед.
Но они пока еще ни разу не встречались. И в истории оставался всегда только один из князей, для двоих в одном времени места не хватало. И часто это был не самый сильный, не самый лучший из них, просто так складывалось. Судьба позднее на Александра указала, потому что ему суждено было из Новгорода в Киев и Владимир – удел деда его, переместиться. Люб был дерзкий мальчишка и народу своему, видевшему в нем заступника и спасителя, и воина отважного. Был он мил и татарскому хану Батыю, и Богу новому, а за что люб, этого точно никто сказать не мог, просто так получалось, судя по всему.
Невозможно никогда объяснить, за что нас любят, говорят, такова судьба. Был он с самого начала до конца на виду у всех, всегда впереди.
Даниил Галицкий никогда не завидовал Александру. Он хорошо знал себе цену, и понимал, что все это только случайность, воля судьбы, спорить с которой бесполезно, да он и не спорил никогда. Он понимал потом, что Александр избранник. Он просто делал все, за что брался, хорошо, чтобы упрекнуть его ни в чем нельзя было. Но вольно или невольно втянутый в это соперничество, он не мог не оглядываться на того, сравнивал их судьбы и поступки. С чем-то соглашался, с чем-то упорно спорил, и часто радовался тому, что есть у него
