которые утверждали, что он действительно желтого цвета и глаза у него светятся в темноте. Это наблюдали шоферы, возвращавшиеся в деревню ночью и с шоссе освещавшие фарами мрачное подворье.
Досужей болтовне верили и не верили, и все-таки желающих заглянуть в этот дом не находилось. Дальше калитки в заброшенный двор не шла злая, черная как уголь, собака Тараса, скулила и лаяла, вертясь в ногах – пойди, узнай, с чего это подхватилась она в светлый день.
– Кто там? – встревоженный поведением пса останавливался хозяин.
А потом говорил соседям:
– Многое, очень многое повидали наши лунные ночи с тех пор, как опустел этот проклятый дом.
Поросшее редкой растительностью лицо его в этот момент напоминало плохо ощипанную куриную тушку, а на носу красовались очки, назначение которых никто не мог понять. Много бессонных ночей провел Тарас, думая об этом доме и его дурной славе, но каждый раз заходил в тупик.
Однако нужда житейская брала верх над предрассудками. Вода в большинстве сельских колодцев не годилась для питья, а у заброшенного дома в старом, давно нечищеном – была холодной, вкусной, будто родниковой, которая, казалось, мертвого могла оживить. Хаживал туда и Тарас Согрин.
В это утро он проснулся рано от беспричинного чувства тревоги, смутного ощущения опасности что ли. Походив по усадьбе и убедившись, что в хозяйстве все в порядке, понял, что его беспокойство шло изнутри, из глубины сознания.
Предчувствие скверного отравляло душу. Тем не менее, Тарас натянул на плечи зеленый коробившийся плащ, подхватил, отполированное до чёрного блеска коромысло, ведра и пошел печатать новыми кирзовыми сапогами следы на пыльной тропке. По пути встретил сторожа колхозной заправки Волнухина с вздувшейся щекой, повязанной жениным красным платком, остановился:
– С какого фронта топаешь, Митрич?
– С дежурства. Вторые сутки зубами мучаюсь. Флюс.
– Флюс – пустяковое дело, переболится.
Со сторожем Волнухиным у Тараса были непростые отношения. Иногда ему казалось, что злее человека, чем Андрей Дмитрич, трудно отыскать на белом свете. Иногда Волнухи производил такое сердечное впечатление, что хотелось общаться с ним, не расставаясь..
– А все ли у тебя ладно?
– Всё в порядке, – ответил Тарас, поднимая коромысло на плечо.
– А чего не спится?
– Старуха не даёт.
– Понятно. По воду значит? – Волнухин выплюнул недокуренную папиросу, наступил на неё носком сапога, взглянул исподлобья, поморщился от неуёмной боли.
– Слыхал сегодня?
– Чего слыхал? – насторожился Тарас. – Может беда какая?
– Беда тут известная, – ответил сторож. – Кто-то ночью в дом залез, а там как затрубит.
– А ты как узнал? С того берега-то?
Ничего не ответив,
