сознание. Даже неприятные ощущения и скверные впечатления могут оказать в жизни значительную поддержку – Элизабет, например, никогда не гасила в себе чувство презрения к людям.
Вернувшись в номер и приняв тёплую ванну, она не смогла заснуть. Не отдавая мозгу приказа погрузиться в сон, Элизабет мысленно прокрутила прошедший день во всех подробностях: он запомнится ей как день двух смертей.
Первая смерть – господина Ле Джиана, которого сожрала Болезнь. Ради него Элизабет вернулась в этот отвратительный город, город Пурпурного Человека (она спокойно произнесла его имя), и теперь уже никогда с ним не встретится.
И вторая смерть… Она вспомнила, что ей сказала представительница «Шугуана».
– Элизабет, вы должны узнать одной из первых, до того, как это появится в новостях. Мы потеряли связь с «Зевсом-Четыре». Он ушёл с орбиты Юпитера, и мы его потеряли. «Зевс-Три» отправил зонды, пытаясь его разыскать, но сканирование ничего не дало. Завтра мы делаем официальное заявление.
– Это значит, они все мертвы? – спросила Элизабет.
– Мы не знаем. Скорее всего, мертвы. Нам очень жаль. Космос – это всегда риск.
Да, космос – это всегда риск, и астронавт Нам Ен, отправляясь к Европе, спутнику Юпитера, знал это лучше всех. Человек, с которым Элизабет познакомилась в Касабланке за полгода до старта и влюбилась в него, принял решение. Лёжа на пляже за несколько дней до разлуки, они договорились ловить момент сейчас, но не запоминать его и не вспоминать друг друга. Дать этой любви уйти из их жизней, принадлежащих разным мирам. Он с юных лет грезил этим полётом, и Элизабет знала: если бы не неизбежность прощания, она никогда бы не влюбилась в него.
Элизабет вспомнила, как темнело тогда на пляже, в волнах плескалась парочка беззаботных туристов, а они лежали и молчали, думая о будущем. Он рассказал ей, что отец запретил ему иметь семью, и Нам Ен исполнил это обещание, доверился ему, но ошибся. Улетев с Земли, улетев навсегда (потому что даже если бы он вернулся, он стал бы совсем другим), он хотел оставить частичку себя здесь. Живое человеческое сердце, бьющееся в такт с его сердцем, странствующим меж звёзд, в великой вечной пустоте. Её достаточно представить, чтобы она тебя раздавила.
Элизабет представила. Представила, как белый треугольник, шедевр человеческой мысли, исполинский космический корабль «Зевс-Четыре» взрывается где-то в пустоте. И Нам Ен задыхается, или замерзает, или погибает от перепада давления и закипания крови, или сходит с ума в ожидании того, что его спасут, когда закончилось топливо и отказали средства связи, и понимает, что никто не придёт, и лучше совершить самоубийство, чем бороться с этим ожиданием, а свет далёких звёзд так холоден, и близкое Солнце не согревает, а родная Земля так далеко, и никто, ничто уже не поможет.
Пока он был жив, Элизабет держала данное ему слово.
