когда болел ангиной. Снова растянувшись на диване, Кирилл закрыл глаза. Если не думать, заснуть можно быстро. Но он не мог перестать думать.
И снова перед его закрытыми глазами нарисовалась картинка.
Жить было нужно. Обоим. И Иосиф с Марией стали учится терпеть друг друга. Иосиф по характеру был не злым человеком, хотя и не особенно умным. Мария же оказалась доброй женщиной и неплохой хозяйкой. Она чесала шерсть, ткала, вышивала. Она была беременная, и талия ее округлялась. От этого правоверному иудею Иосифу становилось все хуже и хуже. И только когда ребенок родился, его нарекли Иисусом и за него внесли дар иерусалимскому Храму птенцами голубя, Иосиф словно выздоровел от этой боли и сказал жене, глядя на младенца: «Его отец – Бог наш». Мария вздохнула и улыбнулась впервые за время ее жизни в Назарете.
А Иосиф перепоясался поясом назорейства, перестал стричь тонкие редеющие волосы и стал молиться Богу еще усерднее.
Младенец Иисус рос.
Кирилл вздрогнул и проснулся. Рингтон на телефоне играл Стромае – «Кармен».
– Слушай, старик, я что-то не понял. Снимать то, что уже раз сто снято – ведь под это я должен разыскать деньги? А где гарантия сборов? – даже не поздоровавшись заговорил из динамика сочный баритон прирожденного начальника, а Кирилл Исаев моргал глазами и никак не мог проснуться.
– Ну, если так рассуждать, то фильмы Тарковского… – вяло промямлил он.
– Не надо мне бла-бла. Сейчас кризис, старик. Никто не будет продюсировать бесперспективную мудятину. Убеди, – баритон то возвышался на всю мощь, то нисходил до шёпота.
– Ну, мы…то есть я, хочу снять все…
– То есть…
– Ну… Идея фильма в прослеживании всего пути рождения, взросления и становления Спасителя. Вся жизнь того, кто родился, чтобы спасти человечество. И он знал это с самого детства, то есть, знал, что ему уготована страшная участь, мученичество и смерть. Всю свою недолгую жизнь с этим прожил. Вот и фильм будет – начиная с самого детства… С яслями. С избиением младенцев. Есть такая картина Рубенса «Избиение младенцев».
– Это уже интересно. Будет зрелищно? Новое «Искушение Христа» зрители не вынесут. Мы пролетим, – баритон укоризненно смолк.
– Нет, нет что ты. Я уже представляю себе, смотри: красные плащи римлян, несчастные матери, кровь, спецэффекты. Мороз по коже.
– Где сценарий? – в баритоне прозвучали нотки заинтересованности.
– У меня.
– Кто в главной роли?
– Иисуса Христа? Думаю, я сам сыграю.
– Младенца?
В телефоне возникла пауза ожидания реакции на шутку, и Кирилл Исаев вынужден был засмеяться, стараясь, чтобы это прозвучало естественно. На самом деле ему было не до смеха. Решалась судьба его второго по счету фильма, от которого он ожидал многого.
– Прикалываешься?
– Немного.
