и знать не хочу.
Я к тому, что кофе, невинный черный кофе, который притащил Васька, в рот взять было невозможно. Наверно, в этом заведении и водка бы прокисла…
А бутерброды с сыром, которые он выбрал за относительную безопасность, были старше самого Васьки лет этак на полтораста.
Он как раз ставил эти смертоносные бутерброды на столик, к которому я плюхнулся, когда в «Анжелике» возник еще один посетитель.
Это был грязненький дедок из тех, кто собирает по мусорникам стеклотару. В огромной клетчатой пластиковой сумке, которую он приволок с собой, позвякивала именно стеклотара. И он взором профессионала прогулялся под столами.
Удивительно было, что буфетчица, уже собравшаяся уходить в кухонно-складские дебри, не обратила на него ни малейшего внимания. Хотя сбор стеклотары был, как мне кажется, скорее прерогативой бабки с мокрой тряпкой.
Маленький, беспредельно вонючий дедок увидел что-то подходящее как раз у крайнего стола – у того, где мы только что сидели с Астралоном. Он без стеснения поспешил туда и стал тыкать палкой куда-то под столик, как бы пытаясь достать и выкатить нечто круглое. И достал, и нагнулся, чтобы изучить добычу, но это, наверно, была не стеклянная, а пластиковая бутылка, а их в тарных пунктах не берут. Разочарованный дедок выпрямился – и долю секунды, миллиардную долю, смотрел при этом в книгу с красной обложкой.
Он хихикнул. А потом сунул руку к себе в сумку, достал горсточку не пойми чего и широким жестом выкинул это самое на пол.
Мы с Васькой, как оболваненные кролики, следили за грязной морщинистой лапой. То, что там было, вылетело, рассеялось по полу – и вдруг оказалось, что это брызги жидкости.
Дед подхватил сумку и резво двинулся к выходу.
Мы переглянулись.
Что-то изменилось в подвальчике, воздух сделался другим, что ли?
Из кухонно-складских дебрей выглянул Астралон. Он оглядел помещение, в два прыжка оказался возле нас – и дал деру! У самых дверей повернулся и негромко приказал:
– За мной!…
Васька оказался умнее меня. А, может, не умнее, а более управляемым. Если бы он не научился быстро и беспрекословно выполнять приказы – его бы давно уволили. Поэтому он вскочил и кинулся к выходу сразу.
А я – птица свободолюбивая. Я подчиняюсь с большим трудом.
И именно поэтому я не бежал, а шлепал по «Анжелике» под пронзительный визг буфетчицы. Потому что из всех щелей выступила и забила широкими плоскими струями вода!
Пока добрался до лестницы, ведущей из подвальчика, – промочил штаны чуть ли не по колено!
Вася ждал меня в стойке бегуна, схваченного фотокадром: локти прижаты к бокам, шея вытянута, весь исполнен нетерпения.
– Он – там, задворками чешет! Ты – за ним, я – за дедом! – распорядился Вася. – Вон он уходит!
Имелось в виду, что мне поручен Астралон.
Но со мной произошло примерно то же, что с
