на какой-то вопрос, – Хорошо.
Отстраняется, прикрывает глаза, снова перебирает струны, и музыка льется в небо, но теперь – тихая, нежная, усыпляющая.
– Ты совсем замерз, Птенчик, – мама обнимает Андрея за плечи.
Симон насмешливо и ревниво хмыкает – он уже воображает себя взрослым и поэтому бывает очень противным, издеваясь и над тем, что мама называет Андрея детским прозвищем «Птенчик», и вообще над всеми этими телячьими нежностями.
Но мама тихо смеется, и обнимает Симона другой рукой. И говорит, всем троим: «Пойдемте домой, мальчики. Уже слишком поздно» «Ну, мам», – жалобно ноет Симон, забыв, что он уже взрослый. Андрей только жалобно вздыхает – он тоже сидел бы тут до утра, хотя глаза уже и слипаются. «Все, – строго говорит мама, и всем понятно по ее голосу, что спорить бесполезно – Завтра будет новый день. Еще лучше».
– Лети-лети, мой белый сокол, запутай след, сорви с крыла проклятый повод, наш ворон слеп… – повторила Лиза, и глаза ее были полны слез.
– Что это? – растеряно спросил Андрей.
– Мой папа тоже любил эту песню, – сказала Лиза дрожащим голосом.
– Я ее никогда не слышал… Никогда после этого… То есть, вообще…
– Еще бы ты ее слышал, – Лиза усмехнулась. И строго добавила: – И сам никому не говори про нее, понял?
– Почему?
– Она из запрещенных.
– Бывают запрещенные песни? – удивился Андрей.
– Есть много земель, мой друг Горацио, где не летали наши сокола, – в голосе Лизы была горечь, на губах – улыбка. – Просто не говори об этом. Если не хочешь… если не хочешь угодить на допрос к Инквизиторам, которых очень заинтересует, где ты ее мог слышать.
– Но я ведь…
– И им будет неважно, помнишь ты или нет – они просто вскроют твою память, как консервную банку – чтобы добраться до того, что им нужно.
Голос Лизы полон горечи и злости. И еще – гнева. Андрей никогда не слышал, чтобы об Инквизиторах говорили так. Значит, Лиза на самом деле – беглая преступница? Или… Лиза не сомневается в том, что Андрея будут допрашивать – и даже пытать – если он проговорится про эту странную песню. Но Андрей-то точно никакой не преступник! Он не делал ничего плохого!
Может, Андрей чего-то не знает об Инквизиторах? А Лиза – знает?…
У Андрея голова пошла кругом.
А самая главная странность – с этим воспоминанием, которое он только что рассказал Лизе.
– Знаешь, – осторожно сказал он. – Знаешь…
Это кажется диким и слегка безумным. Но Андрею надо это кому-то рассказать, потому что если он будет думать об этом сам, он точно запутается и возможно вообще свихнется.
– Знаешь, какая странность, – решился он. – Я только сейчас это вспомнил. Про песню. И то, как папа говорил про темноту и чудовищ. Раньше это воспоминание
