орденами награждать, тем более – лично царевне – но очень уж мечтательное у Бори было лицо, не хотелось его огорчать.
– …Я бы еще дом нормальный купил. Для Таськи. Ну и для мамы, если она этого урода оставит. А сам бы путешествовать поехал. Если как птица нельзя – тогда просто, как человек. Интересно поглядеть, где что. И с принцессой, конечно, встретиться. Если бы я был богатый путешественник, это было бы проще, чем сейчас. Но лучше, конечно, как птица. Или магом, который умеет в птицу превращаться. А ты бы хотел магом быть?
– Не знаю, – Андрей задумался, – Если бы они умели время обратно поворачивать. Я бы тогда сделал, чтобы родители были живы. С ними вообще все по-другому было. Здорово. У нас был настоящий дом, ну и фургон тоже. Мы тоже с закусочной ездили, но это было как приключение. А сейчас – работа. И Симон каждый раз дергается, что заработаем мало, на бензин не хватит, на новые закупки. Или что фургон сломается, или с документами что-нибудь не то будет. Он все время сейчас дергается, хотя старается показать, что спокоен. И раньше, с родителями, мы все время домой возвращались. И сейчас кажется – едем-едем, вот-вот приедем куда-нибудь, наконец, а мы не приезжаем…
Андрей замолчал, а потом добавил:
– Но Лиза говорит, никакой, даже самый сильный маг такого не умеет. Оживлять мертвых и поворачивать время назад.
Боря тоже молчал, глядя на море. Гроза подняла мохнатую башку, насторожила уши и посмотрела на ребят встревожено – мол, что-то не так?
– Нормально все, – сказал ей Боря, – но ты все равно охраняй.
Гроза положила голову на лапы и посмотрела на него, а потом на Андрея умными печальными глазами.
– Тоже чует, что ты уезжаешь, – сказал Боря. – Скучать будет. Я вот что придумал, только не смейся.
Он вынул из-за пазухи сверток, осторожно развернул. Под тканью обнаружился нож с тонким узким лезвием и красивым черным узором на рукоятке.
Гроза, увидев нож, встревожилась, вскочила и зарычала, пристально глядя на оружие.
– Тихо, ты чего? – удивленно спросил Боря.
– Красиво, – сказал Андрей, – это откуда?
– У отчима одолжил, – хмыкнул Боря, – может, он правда, магический?
– А зачем?
– Только не смейся, – опять смущенно повторил Боря, – если не захочешь, тогда не надо.
– Чего?
– Помнишь, американское кино про вождя Соколиное перо и бледнолицего воина?
– Которого индейцы еще дразнили «белокожей лягушкой»?
– Ну это сначала. Потом же он стал братом Соколиного пера.
Конечно, Андрей помнил. Этот фильм они смотрели по визору у Длинного. Визор был американский, контрабандный, папаша Длинного, моряк дальнего плавания, привез его откуда-то из-за границы. К визору прилагались пластинки с фильмами. Они были, конечно, без перевода, но кое-что переводил Длинный, когда ему было не лень, а кое-что было и так понятно. В отличие
