привезла Зумруд на спине своего коня к пристани, и вдруг они видят, что один корабль уже готов к отплытию. И тогда царевна подъехала к нему, и спросила капитана, не возьмет ли он еще двух путников, но капитан отвечал, что свободного места на судне больше нет, и что он ждет лишь купца, который должен привести и ввести на корабль своих невольниц, а как только это случится, якорь будет поднят и паруса наполнятся ветром.
Когда же оказалось, что корабль этот – единственный, готовый в путь, а другие собираются отплыть кто – завтра, а кто через неделю, Зумруд увидела, что положение ее безнадежно, и стала плакать, и рвать на себе волосы, и царапать себе щеки, потому что погоня, посланная за ней и за царевной Бади-аль-Джемаль была уже близка, и воины поднимались к перевалу, и их кони были еще свежи и полны сил, а конь царевны устал, так как он нес двойную ношу.
И вдруг царевна и Зумруд видят – к кораблю идет купец, и невольники несут тюки с его имуществом, а за невольниками идут закутанные в изары невольницы, сорок без одной.
– Утри свои слезы, – сказала тогда царевна, обращаясь к Зумруд. – Я непременно устрою хитрость с этим купцом и с этим капитаном, чтобы спасти тебя!
И Бади-аль-Джемаль сошла с коня, и подошла к купцу, и приветствовала его. А он видел, что она в мужском платье, и что на поясе у нее сабля, а за спиной лук и колчан, и лицо ее открыто, и подумал, что это – юноша, сын четырнадцати лет.
– Послушай, что я скажу тебе, о купец, – обратилась к нему Бади-аль-Джемаль, – и пусть это станет основой твоего благополучия! Я сын кади из столичного города, и у него не было другой жены, кроме моей матери, и они жили двадцать лет в любви и согласии. А потом мой отец в один из дней проходил по базару, и увидел, что посредник предлагает купить красивую невольницу, о посмотрел на нее, и страсть к невольнице запала в его душу. И он купил ее, и она вошла в наш дом, и в короткое время овладела его чувствами, так что он целыми днями сидит у нее в комнате и выходит лишь к молитве. И моя мать расстроилась, и заболела, и лицо ее пожелтело. И она призвала меня к себе и сказала: «О Хасан, нет для нас иного пути, кроме хитрости. Возьми эту проклятую, отведи на базар и продай с тем условием, чтобы ее увезли с нашего острова. И чем дальше купивший увезет ее, тем ниже пусть будет цена! А твоему отцу мы скажем, что она убежала с рабом из соседских рабов». И вот я привез невольницу, и нет здесь никого, кроме тебя, кому бы я мог предложить ее.
– Сам Аллах поставил меня на твоем пути, о юноша! – отвечал купец. – Я везу невольниц так далеко, что один путь займет четыре месяца. Я везу их в Багдад, где надеюсь продать за хорошую цену во дворец повелителя правоверных. И если ты уступишь мне эту невольницу по малой цене, она окажется так далеко отсюда, что твоему отцу невозможно будет найти ее, и не останется у них пути к сближению, о юноша!
И Бади-аль-Джемаль открыла перед купцом лицо Зумруд, и купец остался доволен, и они условились о цене, и Бади-аль-Джемаль продала Зумруд этому купцу, и он взял ее за руку и повел на корабль. Но Бади-аль-Джемаль попросила
