по «вулканам»! Уверен, мы вас не подведем! Разрешите действовать?
– Действуй!
Бернард одарил меня таким взглядом, что я сразу просек: вопрос о пистолете в равной степени касался и моей персоны.
Вот так мои ребятишки вместо детского самоката получили настоящий взрослый велосипед, а я не знал, радоваться мне или огорчаться. Представил, как квадратное рыло «глока» упирается в висок; затем округлый кусочек свинца дробит кость и раскидывает мозги окрест расколовшейся головы... Я невольно поежился. Наверное, впервые после Новой Праги захотелось бросить все и уйти, наплевав на Братство Охотников и остальную Инквизицию вместе взятые.
Издалека ревущий шквал «мириада» не обладал той внушительностью, хотя и здесь, пред вратами Ла-Марвея, братья вздрогнули, когда дьявольская установка повторила уже исполненную ею ранее серенаду.
Дмитрий со товарищи – я готов был горланить в их честь самые помпезные псалмы! – не вынудили меня краснеть перед Мясником. На совесть выверив прицел, они угодили в крышу с первого же залпа. К сожалению, увидеть результат их стрельбы мы не могли, зато услышали треск стропил, а также стук разлетающейся черепицы с западной стороны Ла-Марвея.
Едва смолкли звуки выстрела, как вновь встрепенулась рация. Дмитрий, обрадованный не столько удачно произведенным выстрелом, сколько тем, что не придется просить у Энрико пистолет, сообщал:
– Готово, брат Эрик! Навряд ли кто-то выжил. Адриано видит в прицел чьи-то останки. Вы знаете, насилу остановил Йозефа! Уж больно по сердцу пришлась ему эта машинка. Хотел еще пару башенок обкромсать, но я сказал, что вы будете сильно ругаться...
«Еще бы, конечно буду! – подумал я. – Вам-то что, а у меня – вон он, Бернард, в затылок сопит!»
Но на самом деле Мясник не сопел, а поднимал по рации застрявших в тех же камнях, что некогда и мы, выживших бойцов своего отряда.
Я облегченно вздохнул. Ежели и придется когда брату Эрику застрелиться, то, по крайней мере, не сегодня.
Изрядно поредевшая группа наконец собралась для решающей фазы операции. Насчитывалось девять погибших: четверо у Мясника, четверо у Матадора и мой Ральф. Трое мучились ранениями средней тяжести, а легко задетым или поцарапанным был каждый пятый из оставшихся в строю. Не считая стерегущих Королевский вход финнов, перед вратами проклятой цитадели нас стояло теперь тридцать шесть человек. Тридцать шесть усталых и жаждущих упиться отступнической кровью братьев-Охотников. И спасти Иуду могло только вмешательство самого Господа Бога. Но как выяснилось, сегодня Всевышний благоволил тем, кто смел утверждать, что послан от его имени...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГОСПОДИН НАДЗИРАТЕЛЬ
9
«– Тридцать лет я плавал по морям, – сказал он. – Видел и плохое и хорошее, и штили, и штормы, и голод, и поножовщину, и мало ли что еще, но поверь мне: ни разу не видел я, чтобы добродетель приносила человеку хоть какую-нибудь пользу. Прав тот, кто ударит первый. Мертвые не кусаются.
