при широкой курчавистой чёрной бороде с мелкой проседью. Мужчина курил кальян и пил кофе, не обращая на гостя серьёзного внимания, подчёркивая этим свой превосходящий статус, сразу давая понять Бакаеву: кто есть кто?
Асалам алейкум, хозяин! – вежливо поздоровался Аслан, остановившись посреди комнаты.
Ваалейкум садам, джигит! – незначительно прохрипел мужчина и проворно поднялся навстречу гостю.
Из густой седеющей шевелюры, резко сливающейся с такой же густой курчавой бородой, смотрели на Бакаева пытливые карие глаза. Мужчины сделали на встречу друг другу по несколько шагов и обнялись, символически целуясь: крест- накрест. Аслан был немного выше куратора, и ему пришлось слегка нагнуться.
Дорогой Аслан, зови меня по имени Шамиль, – предложил хозяин, невзирая на свой статус и возраст. Затем сделал паузу и добавил. – А можно и вовсе очень просто – Гриф.
Он предложил гостю присесть. Повернувшись в сторону услужливого Рустама, Гриф по-хозяйски распорядился, приказав сделать гостю чашечку кофе. Когда абрек удалился в одну из комнат, Гриф дружески похлопал Бакаева по плечу и спросил: Так с чем же ты пожаловал, дорогой Аслан-Акела? Рассказывай брат.
Звонили мне. Сказали надо. Вот я здесь, – коротко ответил Акела, положив на стол коробку с сигарами и дружески улыбнувшись, добавил. – Это в честь знакомства, а это мой взнос в наше общее дело. – Он положил на стол плотную пачку сто долларовых американских ассигнаций перетянутых чёрной резинкой. Гриф не стал при Бакаеве пересчитывать деньги. Он только подкинул их на своей широкой ладони, таким образом, проверив пресс содержимого пакета на вес, словно опытный банкир и спросил с, только ему понятным, ехидством:
– Судя по весу «гринов», дела твои, Акела, не блещут успехом?
– Есть такой огрех, – только и смог вымолвить Акела в своё оправдание, опустив голову, словно провинившийся школьник перед сатрапом учителем.
Он как-то виновато посмотрел Грифу в глаза и долго пытался ему прояснить сложившуюся в своём бизнесе ситуацию. Конечно те времена, когда неопытные СНГовские челноки, одичавшие за «железным занавесом», брали приступом Стамбульские базары, уж канули в лету. Проглотив порцию свободы, они рвались в Турцию за, так называемым «товаром широкого потребления», прозванным народом в сокращённой форме «ширпотребом». Они, словно, изголодавшимися волчьими стаями, шныряли по Стамбульским базарам, сметая в свои полосатые сумки, прозванными в народе «мечтой оккупанта» весь неприхотливый турецкий товар без разбору. Конечно, тогда Стамбул для Акелы был Клондайком. Но он никак не мог объяснить Грифу, что времена изменились. Челноки, как таковые, полностью перевелись. Остались только те, кто занялся серьёзным бизнесом, завязав крепкие связи с местными фабриками и хозяевами заводов. Товар весь переправляется машинами и контейнерами на самом высоком технологическом и коммерческом уровне, легально и со всеми вытекающими последствиями, пересекая
