этому она рассталась с Эдвином. Летать на драконьем загривке, очевидно, оказалось не слишком комфортно, но меня бы это весьма устроило. Ноги нестерпимо болели. Я стер пальцы в кровь. Кончики ногтей выглядывали из прорех в сапогах. Где тот гном, который на прошлой неделе шел за мной по пятам и предлагал обменять последнюю золотую монету, что у меня осталась на сапоги-скороходы? Едва я серьезно начал задумываться о его предложении, как он исчез. Впрочем, и монета исчезла тоже. Не удивлюсь, если она провалилась в одну из бесчисленных дыр в моих карманах. Хорошо, еще если застряла в подкладке одежды. Хуже, если гном ее стащил, воспользовавшись тем, что я зазевался, разглядывая сельские пасторали кругом. И сдалась ему всего одна монета, когда у самого, поди, в шахтах целые копи! Хотя, если учесть недавний спрос, выросший на золото с личной чеканкой Эдвина, то интерес гнома не удивителен. После недавней коронации монеты с профилем Эдвина с одной стороны и силуэтом дракона с другой необычайно возросли в цене. Я понял это, когда пару недель назад также сидел на придорожном валуне и любовно разглядывал сияющее золото. Пикси, привлеченные его блеском, тут же облаком окружили валун.
– Профиль императора! – заверещала самая прелестная фея размером с мотылька. Она сама могла бы уместиться на моей монете, но зачем-то стала выманивать ее у меня в обмен на какие-то волшебные посулы и побрякушки.
– Я принесу тебе за нее все желуди с окрестных дубов! И все орехи с ближайших орешников.
– А мы поможем тебе прокатиться по радуге. Отдай монету нам! – загомонили хором все остальные. Облако пикси окружило меня, хорошо еще не защипало до смерти.
– Я могу устроить для тебя бурю или наводнение, или вызвать грозу, – напевала голубоватая фея, размером не больше наперстка, но с телом, светящимся, как молния, выглядела она грозно.
– А я могу показать тебе, где течет волшебный источник, – встрял крохотный эльф.
От всех их посул я только насторожился и сильнее зажал монету в ладони.
– А откуда монета у тебя? – спросил кто-то самый рассудительный.
На это я мог ответить с гордостью.
– Мне дал ее сам Эдвин.
Облако верещащих пикси на миг от удивления затихло.
– И за что же? – изумленно пискнул кто-то. Я что так похож на попрошайку? Или на фокусника, который развеселил императора каким-то трюком? Эдвин, что, не мог дать мне свое золото просто так.
И все-таки пикси были правы. Мне просто стыдно было признаться в том, как обстояло дело.
– Я приготовил для него особенное вино. А он поделился со мной своим золотом.
– А ты имеешь в виду не то наговоренное вино, которое потом пытался продать гномам?
– Хм! – на это мне было нечего сказать.
– Говорят, троллям в кабаке как-то раз стало плохо после вина, которое ты им споил. И теперь они ищут тебя, чтобы проучить.
Как много эти крохи знают! Я опасливо взглянул на дорогу. Не спешит ли кто за мной? Да, как-то раз я одурманил троллей особой выпивкой. И что с того? Разве это повод за мной гоняться? Вот Эдвин точно за мной не гнался, хоть при его-то крыльях и мог найти меня запросто, нужно было лишь глянуть на проселочные дороги с облаков. А ему я пытался подсунуть вино, специально заговоренное, чтобы он мною заинтересовался. Жаль, что пить он не стал. Решил, наверное, что я побираюсь, и в ответ на щедрое предложение распить бутылочку, сунул мне в руку горсть монет.
Знать бы тогда, что эти монеты окажутся такими ценными, я бы все не растратил. Повезло еще, что одну монету я решил сохранить, как сувенир. Теперь можно будет выгодно ее на что-то обменять. Хотя расставаться с ней жалко. Ведь на ней запечатлен во всей красе сияющий профиль Эдвина. Всего лишь чеканка на монете, но на нее можно смотреть, сколько угодно без риска обжечься.
Будто уловив мою мысль, монета вдруг больно обожгла пальцы, и я сунул ее в карман. С тех пор я ее не доставал, хоть пикси еще долго летели за мной и обещали наперебой то одно, то другое. А потом мне встретился надоедливый гном, который плелся за мной следом, вздымая облако пыли на дороге, и пытался навязать мне в обмен на монету пару непритязательных на вид сапог, якобы скороходов, хорошо еще не крылатые сандалии предложил. Я весьма неучтиво посмеялся над его предложением, и вот теперь монеты не было. А о крылатых сапогах я начал задумываться и сам. Уж очень надоело плестись по дороге, каждый раз отскакивая на обочину при приближении дрожек и телег. Когда проезжавшая мимо повозка с сеном чуть не сбила меня с ног, я разразился ругательствами. Только ни крестьянину, ни его хромой кобыле, тянувшей повозку, до моих воплей не было дело.
Может, наколдовать им какую-нибудь пакость? Я стоял на дороге со сжатыми кулаками, пока далеко позади не послышался шум подъезжающего экипажа. В этот раз я благоразумно отошел в кусты и стоял там, от удивления раскрыв рот, пока роскошная карета плавно
