от них. С ними она чувствовала себя одной постоянно, но стоило очутиться на безлюдной дороге или в чужой, спешащей по своим делам толпе, и Николь понимала, что ей вдруг стало комфортно. Она любила бродить по городу долго, очень долго, не намечая маршрута, пока в конец не устанет, но уставала она не скоро. Шагая, она чувствовала, что парит, и не было больше никаких суставов, никакой плоти и тела, вокруг формировался только эфир. И все-таки одна она никогда не была, присутствие какого-то спутника ощущалось всегда, как в толпе, так и в одиночестве ее кто-то сопровождал. Это было всего лишь ощущение, но такое явственное, что от него нельзя было откреститься. Нельзя было просто потребовать «исчезни» и остаться, как все люди самой по себе. Кто-то всегда находился рядом, но она, Николь, не обмолвилась об этом ни словом ни единой живой душе. Это было слишком противоестественно, но она чувствовала, слышала, ощущала чье-то дыхание на своей шее, прикосновение к плечу и вздохи прямо над ухом, или слова которые она не могла разобрать. Кто-то присутствовал всегда, иногда затихший, как ее друзья, иногда манящий, иногда почти сливающийся с ней. Редко случалось, что она даже улавливала аромат каких-то цветов, а иногда это был просто запах гари и опаленных перьев. Очень неприятный запах, будто какая-то птица рядом с тобой горит.
Птица! Крылья! Николь проследила долгим взглядом полет голубя в небе. И она позавидовала ему, он свободен оторваться от земли и лететь. Он был черен на фоне сияющих голубых небес, но она отдала бы с готовностью золотой цвет своих волос, лишь бы только иметь его крылья. Вдруг яркая вспышка заставила ее зажмуриться, а когда Николь открыла глаза, то повсюду уже слышались удивленные вздохи, и некоторые люди указывали пальцем ввысь. Крылья голубя вспыхнули прямо в небе и загорелись так ярко, и, очевидно, так мучительно, что птица уже не могла лететь. Оперенный обгоревший трупик бухнулся чуть ли не к самым ее ногам.
– Мисс, – предупреждающий возглас шофера отца чуть было не заставил ее попятиться. Конечно, малый боится, ведь ее отец собственноручно станет линчевать любого своего служащего, если на теле Николь останется хоть царапина. Но ей нужно было посмотреть, нужно было наклониться и приглядеться внимательно, однако она не решилась. Итак, стало заметно, что шейка голубя в крови. Она не была свернута, только перегрызена. Отпечаток чьих-то острых, хищных клыков почти сорвал ее с шейки. Но как? Она сама видела голубя в полете, и никого рядом с ним. А мертвая птица, валявшаяся на асфальте, была не просто сожжена, кто-то перегрыз ей горло. Но кто? У кого могут быть такие смертоносные клыки, которые раздирают так моментально, что это неуловимо для глаза.
Мрачный взгляд Джулиана, все еще неподвижно стоявшего вдали, пронзительно сверкнул. Николь отвернулась от него и медленно шагнула к открытой дверце машины. Ее испугал не столько голубь, сколько полное отсутствие реакции на происшествие у ее друзей. Как же странно они все-таки себя ведут, и почему они взяли именно ее к себе в компанию
