домочадцам, папаша Виолетт!
– Господь с вами! – вскричал крестьянин. – Надо же, как вы сегодня разговорились! Обычно из вас слова не вытянешь…
– Уж не думаете ли вы, что я не вижу, когда за мной шпионят? Не на того вы поставили, дорогой мой Виолетт. Если бы вы, вместо того чтобы прислуживать тем, кто желает мне зла, помогали мне, я бы сделал для вас кое-что получше, нежели продление договора об аренде…
– А что бы вы сделали? – Глаза алчного крестьянина широко распахнулись.
– Я продал бы вам свою землю по хорошей цене.
– Не бывает хорошей цены, когда приходит время платить, – наставительно заметил Виолетт.
– Я хочу уехать из этих мест и охотно продал бы вам свою ферму в Муссо со всеми постройками, посевами и домашней скотиной – за пятьдесят тысяч франков.
– Неужели?
– Так вы согласны?
– Пресвятая дева, надо подумать.
– Так давайте обсудим! Но я хочу получить задаток.
– У меня ничего нет.
– Ваше слово!
– Вот еще!
– Скажите, кто сейчас прислал вас ко мне.
– С делами я управился, иду домой и думаю: дай-ка сверну к павильону, пожелаю мсье Мишю доброй ночи!
– Ты ехал по делам верхом, а возвращаешься без лошади. Что ж я, по-твоему, кретин? Ты врешь мне, и я не продам тебе ферму.
– Гревен меня попросил, что тут такого? Говорит: «Виолетт, нам бы повидать Мишю. Сходи за ним! Если не застанешь дома, дождись…» Вот я и понял, что вечером мне лучше побыть тут.
– Те два парижских верзилы до сих пор в шато?
– Откуда мне знать? Какие-то люди в гостиной были.
– Ты получишь мою ферму! Давай обсудим детали. Жена, принеси-ка вина – обмыть сделку. Возьми лучшего руссильонского – того, что из погреба старого маркиза. Мы, слава богу, не дети. На пустой бочке у входа стоят две бутылки, и еще прихвати бутылку белого.
– Это правильно! – сказал Виолетт, который никогда не пьянел. – Выпьем!
– У вас ведь припрятано пятьдесят тысяч франков – под половицей, возле кровати! Отдадите их мне через две недели после того, как мы подпишем у Гревена договор купли-продажи.
Виолетт побледнел и во все глаза уставился на Мишю.
– Что? Ты пришел шпионить за отпетым якобинцем, имевшим честь председательствовать в клубе в Арси, и думаешь, что он не прищемит тебе нос? Я не слеп и заметил: ты недавно вынимал половицы и снова поставил их на место. Ну не пшеницу же ты под ними сеял, в самом деле! Выпьем!
Взбудораженный Виолетт опрокинул в себя большой стакан вина, не обращая внимания на вкус, – от тревоги внутри у него все горело огнем, и примеси коньяка он даже не почувствовал; единственное, о чем он сейчас думал, – как поскорее вернуться домой и перепрятать свое сокровище. Домочадцы Мишю смотрели на него и улыбались.
– По вкусу вам вино? – спросил Мишю у незваного гостя, наливая ему еще стакан.
