«Ну?» – глаза его задорно поблёскивали. Я растерянно бормотала: «Сдаюсь … ну скажи тогда ты, какого цвета море?» После признанного мною поражения, он накрыл куском скатерти стекло, и только после этого вода в стакане приобретала синий оттенок. «Запомни, хабиби, море всегда имеет цвет неба» …
Кэп замолчал, а я вдруг поймала себя на мысли о том, что смотрю уже вовсе не на стакан с водой и вижу в этом человеке, сидящем напротив, мальчишку, в глазах которого расплескалось море … моё море. Мальчишку, который не позволил мне утонуть в воде, но парадоксальным образом почти утопил в себе. Мне не хотелось отводить взгляда и потому, не мигая, я продолжала изучать эти глаза цвета остывшего парафина, помнившегося мне с детства по кабинету физиопроцедур на работе моей матери, и понимала, что вязну всё глубже и глубже.
Кэп был не таким как все, он был особенным. Знаю, так мыслят многие повстречавшиеся вдруг с любовью, мыслят исключительностью своего выбор – таково непреложное правило, в котором я тоже не стала исключением.
«А хочешь, погуляем вечером?» – нарушил тишину Саддам.
«Почему нет? – ответила я и, не затягивая паузу прощания, быстро встала из-за стола, – до вечера».
«Я уже начал ждать» – Саддам заговорчески подмигнул.
Глава 2. Наама Бей
Понимаете, девчонки такие дуры, просто беда. Их как начнёшь целовать и всё такое, они сразу теряют голову.
Д. Селинджер. «Над пропастью во ржи»
Тем вечером, готовясь на прогулку по Наама Бей, я и представить себе не могла, насколько существенный вклад внесёт эта невинное полуночное рандеву в love story мою и Кэпа. На тот момент я не испытывала к Саддаму ровным счётом ничего, кроме неприкрытого восхищения его фри дайвом и безразмерной благодарности за оказанную мне услугу.
Выйдя на освещённую аллею вдоль первой береговой, я почувствовала себя как на ладони под пристальным вниманием многочисленных любопытствующих глаз. На мне было подростковое платьице с кошечными узорами и ярко алые босоножки, на которых я шла пошатывающейся походкой, отвыкшая за пару недель от высокой летней платформы. А Саддам … он тоже шёл … мне навстречу походкой хоббита, о Боже, он и был вылитый хоббит – Бильбо Беггинс в молодости: рост ниже среднего, кудрявая нечесаная голова и большие волосатые ноги.
Он, сразу узнав меня, подошёл так уверенно, будто мы были знакомы ни пятнадцать часов, а пятнадцать лет. «Ну что, honey, куда ты хочешь пойти?» – параллельно с вопросом Саддам взял меня за руку. «Ох, я даже не знаю, Кэп. Я впервые отдыхаю на Наама – так что, погуляй меня где-нибудь сам» …
Знаешь, читатель, только теперь я понимаю, почему мне так полюбилась Хаддаба – это тот район, где можно гулять бесконечно. Хаддаба не в пример остальным районам Шарма расцвечена фонарями мало, но зато вся выстроена из тропинок и уютных маленьких улочек с такими же маленькими уютными кафешками в неприметных укромных уголках. Но в ту полночь я гуляла по Наама Бей, по самому
