лицу которой текла кровь.
– Что случилось?!
– Там лед… Я упала… Я не нарочно…
И Лера отключилась. Ударилась она сильно – видимо, песцовая шапка слетела при падении, и Глебу пришлось идти ее разыскивать. В другом сугробе валялась Лерина сумка, про которую она вообще забыла. В конце концов ранку на виске промыли перекисью, Леру уложили на кровать, и Лёля все-таки отправилась на работу, строго сказав Глебу на прощание:
– Надеюсь, вы тут не поубиваете друг друга.
Глеб только вздохнул. Он сел на стул рядом с кроватью, где лежала бледная Лера, и спросил:
– Как ты? Не тошнит? Голова не кружится?
– Немножко, – прошептала Лера. – Но я просто испугалась, сотрясения нет, мне кажется.
– В глазах не двоится? Сколько пальцев ты видишь?
Лера взглянула на его оттопыренный указательный палец и чуть усмехнулась:
– Один.
Они долго молчали, потом Глеб спросил:
– Ну и кто он?
– Ты же видел!
– Все, что я видел, – его голая задница. Согласись, что по такой детали трудно опознать человека.
– Это Гена. Геннадий Приступницкий.
– Кто? Генка? Ты, что, получше не могла найти? Он же лет на пятнадцать тебя моложе.
– На восемь.
– Конечно, это меняет дело! И фамилия-то соответствующая – Преступницкий.
– Пишется через «и». От слова «приступ», а не «преступник».
– Какая разница! И как долго вы…
– Почти два года. Но мы нечасто встречались, правда! Всего раз пять… шесть…
– Ну да, или семь-восемь. И у тебя хватило наглости привести его в наш дом?
– Нет! Это только вчера. Честное слово!
– Что ты знаешь о чести, а? Ты, дрянь!
Глеб грязно выругался и вскочил со стула – Лера испуганно подалась к стенке, но он тут же справился с собой и отошел к окну:
– Рассказывай! – произнес он, не поворачиваясь.
– Знаю, я виновата. Но… Понимаешь, он так влюбился! И я не устояла…
– Влюбился, как же! – раздраженно буркнул Глеб, глядя на снежные хлопья за окном.
– В меня никто никогда не влюблялся.
Голос Леры звучал так печально, что сердце Глеба дрогнуло. «А ведь и правда!» – подумал он и обернулся: Лера сидела на кровати и растерянно смотрела на Глеба. Левая часть лица у нее опухла, а под скулой уже наливался синяк.
– А он цветы дарил, руки целовал… Говорил, что прекрасней меня нет. Что жить без меня не может. Я долго не сдавалась, правда! Даже не знаю, как это вышло… О чем я только думала!
– Ну и как тебе с ним? Нравилось? В постели?
Лера опустила голову:
– Не особенно.
– Тогда почему?
– Я не знала, как это прекратить. Он очень приставучий.
Приставучий!
