непривычной тишине, от которой, казалось, можно было оглохнуть. Она звенела в ушах до головокружения, угрожая свести с ума, казалось, всё вокруг было убито, раздавлено этой тишиной, пока ко второй неделе к ней, наконец, не привыкли. По утрам на автомобильных стоянках больше не встречались заспанные лица, на остановках не выстраивались очереди, а автобусы не набивались угрюмо молчавшими пассажирами в спецовках. Заводские ворота, закрывшиеся раз и навсегда, напоминали теперь покинутую тюрьму, из которой разбежались заключённые. Прежняя жизнь дала трещину, но по инерции всё ещё катилась, как потерявший управление велосипед. На содержании у золотопромышленного предприятия находились школы, больница, детские сады и единственная городская газета. До школьных каникул оставался месяц, и потерявшие заработки учителя приняли соломоново решение – отпустить учащихся раньше. Последние отнеслись к этому с понятным воодушевлением, и златорайские улицы заполнила гомонящая детвора, гонявшая мяч и собиравшаяся компаниями у реки. Закрытие детских садов также прошло безболезненно – у безработных родителей появилась масса свободного времени, которое они охотно проводили со своими чадами. Хуже обстояло дело с больницей, но она ещё держалась на клятве Гиппократа, оказывая медицинскую помощь всем нуждавшимся, да и златорайцы, народ крепкий, летом болели гораздо меньше. К всеобщему удивлению всё устраивалось как нельзя лучше, а загадывать вперёд никто не хотел.
В течение месяца город в нерешительности держал паузу. С непривычки распоряжаться такой уймой времени все поначалу даже растерялись, испугавшись подкрадывавшейся скуки, у которой, как у мифической гидры, каждые сутки вырастали двадцать четыре головы, грозившие поглотить заживо, и с ними надо было что-то делать. Но потом, точно сорвавшись с цепи, город погрузился в непривычную праздность. Незнакомые прохожие останавливались и, сняв шляпы, часами беседовали, чего раньше никогда не случалось. Забегаловки были заполнены с утра, но в них уже не перекусывали на ходу, прокручивая вместе с бутербродами предстоявшие дела, а располагались основательно, поджидая собеседника, который всегда находился. Начинали с того, что обсуждали будущее Златорайска, но как-то лениво, точно знали – ничего интересного не услышат, но потом беседа оживлялась, перескакивая с предмета на предмет, касалась уже всего на свете. Не боясь проспать смену, теперь допоздна смотрели телевизор, и в кафе до хрипоты спорили, кто станет футбольным чемпионом или возьмёт кубок по теннису. На смену спорту приходила политика, а когда темы были исчерпаны, доставали шашки или нарды. До шахмат дело не доходило и, когда инженер Алексей К., страстный игрок, предлагал сгонять партию-другую, то всегда натыкался на одно и то же: «Нам бы чего попроще». Пожав плечами, Алексей К. садился тогда за компьютер с заляпанным экраном и, пощёлкав мышью, находил партнёров в интернете. Однако стали проявляться и первые признаки беспокойства. В «Златорайском вестнике» вышла статья с кричащим названием «Что дальше?», где этот вопрос ставился перед муниципалитетом.
