рукав гимнастёрки которого был заправлен за ремень на животе, прочитал неплохой стих собственного сочинения.
Вильмонт пригласил Лукова за свободный столик. Старика здесь знали, так как подошедшая официантка назвала его по имени отчеству. Анри Николаевич представил ей Лукова:
– А это наш новый сотрудник, Люсенька. Так что прошу любить и жаловать. В ближайшие дни его должны поставить на довольствие. А пока принеси-ка нам, голубушка, чего-нибудь поесть и запиши всё на меня.
Официантка принесла им бутерброды с маслом, колбасой и сыром и сваренные вкрутую яйца. В городе достать такое богатство можно было лишь за громадные деньги.
Луков испытал двоякое чувство. С одной стороны его изголодавшееся, намёрзнувшееся, истосковавшееся по комфорту тело ликовало от предвкушения, что теперь он тоже приобщится к этому неслыханному изобилию. В буфете подавали даже кексы из пшеничной муки, посыпанные сахарной глазурью и настоящую фруктовую воду с дореволюционными этикетками!
Но с другой стороны, Одиссей не мог избавиться от чувства гадливости. Глядя на сытых, хорошо одетых и оттого весёлых женщин и мужчин вокруг, он задавался естественным вопросом: где и как эти люди достали всю эту роскошь? Если отрез самой обыкновенной мануфактуры стоил у спекулянтов немыслимых деньжищ. Между тем на некоторых барышнях были надеты очень качественные, хотя и не броские платья явно иностранного производства. Молодые модницы были в шёлковых чулках. А в воздухе витал запах французских духов.
Впрочем, в буфете присутствовали и скромно одетые женщины, и даже воинственные амазонки, облачённые на мужской манер в хаки и кожу с кумачовыми косынками на голове. Но среди здешней публики «комсомолки» выглядели редкими залётными птицами, хотя в других городских учреждениях, их можно было встретить на каждом шагу. Видимо, чекистские начальники не все происходили из народных низов и потому предпочитали окружать себя помощницами «старорежимного» внешнего вида.
Что же касается мужчин, то их тоже можно было разделить на две категории: одни ходили в защитного цвета казенных гимнастерках, потёртых кожанках и кепках. Другие же – в прекрасно пошитых из английского или немецкого сукна костюмах при галстуках. Франты носили дорогие часы и серебряные портсигары. Хотя не всем из них хватало вкуса, чтобы правильно подбирать предметы гардероба, и умения их носить.
Луков вспомнил тюки, изъятых у арестованных вещей, которым был загроможден кабинет его следователя. Несомненно, это племя мародёров благоденствовало за счёт ограбления квартир арестованных, даря изъятые при обысках платья и меха своим любовницам и сослуживицам. На ум пришли слова козлебородого про чистые чекистские руки и холодные головы. Что ж, наверняка в головах многих его сотрудников хватало холодной расчётливости, чтобы выгодно спекулировать добытыми трофеями и не попадаться на воровстве.
«Господи милостивый! Выходит я теперь тоже один из членов этой шайки! Получаю свою часть добычи
