это не очень большое, но солидное двухэтажное здание с маленькими, словно игрушечными, балкончиками. Я завораживающе смотрела вокруг, когда ходила по казённым кабинетам, в которых пахло кожей: ею были обтянуты чёрные двери и мебель. Кругом лежали персидские ковровые дорожки. Мне это всё казалось таким солидным и торжественным! Бабушка печатала на машинке какие-то важные бумаги и иногда показывала мне буквы на круглых чёрных клавишах, и я тоже что-то пыталась напечатать. Потом я выходила из кабинета на балкончик, любуясь деревьями и цветами, посаженными во дворе райкома. А больше всего в этом здании мне нравился зал заседаний с небольшой сценой. На Новый год для детей и внуков райкомовцев здесь устраивались ёлки с Дедом Морозом и Снегурочкой, играми и подарками, традиционным хороводом вокруг наряженной ёлки с песней «В лесу родилась ёлочка».
Иногда и мама работала в выходные, когда нужно было к концу месяца выполнить план. Я помню, как она брала меня с собой, уже позднее, в кинопрокат по субботам (вообще-то субботы тогда были коротким рабочим днём). А, может, и в воскресенья? Она работала там фильмопроверщицей. Я смотрела, как мама, сидя за столом, проверяла широкие киноплёнки, которые перекручивались с одной бобины на другую (позже появились катушечные магнитофоны с похожим устройством). Всё делалось вручную. Когда рука нащупывала на плёнке какой-то брак, то бобины останавливались нажатием ноги на педаль. Испорченные кадры вырезались, и плёнка склеивалась клеем с приятным пахучим запахом. Конечно, смотреть на этот процесс мне было очень интересно.
В один прекрасный день вернулся из армии мой молодой отец – Вервейко Анатолий Антонович (ему тогда было 24 года). И именно в этот день со мной случилось несчастье. Было это, кажется, в субботу. Детей в группе было мало, а некоторых уже родители разобрали по домам, и воспитатели почти не следили за нами, «расслабившись». Мы бегали из спальни в игровую комнату и хлопали дверью. И однажды мой средний палец на правой руке был «прихлопнут». Я ощутила страшную боль и закричала! И в этот момент появился мой стройный, подтянутый молодой отец в красивой военной форме! Он подбежал ко мне, взял на руки, и тут же понёс меня, плачущую, в больницу. Кончик пальца был снесён, и я ещё долго чувствовала себя инвалидом: меня кормили из ложечки и все жалели. Медсёстры обвязывали пальчик зелёным бинтиком на перевязке в больнице. Повышенное внимание баловало меня.
И всё-таки я никак не могла поверить, что мой папа наконец-то вернулся. Долго привыкала к нему и сомневалась, что это – на самом деле он, по привычке, продолжая его ждать.
Девчонкой я была боевой, любила играть с мальчишками во дворе. Они меня все любили и звали играть с собой в войнушку. В азарте я частенько начинала с ними драться. И маленькие вояки бежали жаловаться своим родителям, которые вскоре приходили к моим – разбираться. После этого мне здорово попадало. Отцу
