нагим среди смрадной пустыни лежал,И распадом терзаем, и тленом,
Липкий страх ощущая, всем телом дрожал,
В крик срываясь, предательски голос визжал,
Силясь тщетно понять перемены.
Предо мной сквозь прозрачную стену огня
Я увидел потухшие лица,
Что пытались злорадно увлечь и меня,
Меж миров я застрял, очевидность кляня,
Надо ж было такому случиться.
Окруженье моё – ещё тот «натюрморт»,
Кто удавленник, кто с передозы.
Кто- то вскрыл себе вены, кто- то сделал аборт,
У кого- то от яда перекошенный рот,
Душа ищет ответ на вопросы…
Жил в достатке и в общем, даже лучше других,
Был любим и обласкан судьбою.
Не убил, не украл ради целей *благих*,
Уважал и хранил дом, семью и родных,
От чего же сейчас средь изгоев?
Я же помню детали, за столом я упал,
Мы сидели в саду возле дома.
Из рук выпал, разбившись, недопитый бокал,
И врач «скорой» на ухо жене прошептал:
– Сожалею, но кажется, кома.
Полупьяный хирург, затянувшись, сквозь дым
С прибаутками, смехом и матом
Вдруг промолвил:– А жаль, ведь ушёл молодым…
– Брось, сочувствие нужно живым, —
Ему вторил патологоанатом.
– Посмотри- ка на печень: он себя не берёг,
Видно, стрессы снимал алкоголем…
Я внезапно от жуткой догадки продрог,
А раскаянье смяло *защитный* порог,
Отдаваясь в сознании болью.
И досадливо память подсунула мне
Словно хронику лет, киноленту,
Как ищу я причины, чтобы спрятать в вине,
Свою трусость и лень, хоть и мог бы вполне
Пережить с честью эти моменты.
Я как уж на плите, тщетно выход искал,
Но куда же от совести скрыться?
И борьбы той душевной тревожный накал,
Покаяньем мои оправданья сломал,
А я духом сумел возродиться.
И воззвал я:– ОТЕЦ, если сможешь, прости!!!
Упокой мою грешную душу.
Жил слепым и гордыню лелеял в пути,
Но известно, что дважды в поток не войти…
Голос с неба ответил мне:– СЛУШАЙ!!!
Видишь чаши весов: на них взвесится жизнь,
Все порывы души и стремления.
Зло, обиды и боль, месть, и лжи миражи,
Состраданье, Любовь, что другим предложил,
Всё оценим мы здесь без сомнения.
Я стоял на коленях и ждал приговор,
Разрыдаться б, да слёзы откуда.
И,
