ра Бочковская, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4490-6486-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
«Когда начинаешь читать «Остров Буян», опираясь на логическое левополушарное восприятие, появляется чувство недоумения, даже легкого возмущения, по причине игнорирования автором законов современной грамматики. Ортодоксальный лингвист сошел бы с ума от непрерывного потока когнитивных диссонансов, а психиатр назвал бы стиль изложения «синдромом разорванного мышления».
Но стоит выключить критику, с сознанием происходит что-то невероятное. То ли разрыв шаблонов, то ли магия… Начинаешь читать сердцем, а может, затаившимся в глубине личности сжатым истинным «Я», которое все еще не утратило непрерывную связь с творческой космической беспредельностью. Захлестнувший поток вечного знания о мире включает тебя в свой всеобъемлющий восхитительный танец Творения. И происходит настоящее чудо – становишься пластичным, стекаешься, проливаешься…» – Ольга Швед (драматург).
Остров Буян
Там, где река Искитим делает разворот, образуя полуостров… в июне месяце 2013-го года и было воссоздано это царство…
Вечер… Течет река. Вдоль реки кустарники, просвечивающийся лесок. Поляна. Хрупкий навес. На скамейках сидят те, кто пробрался на остров «Буян». Они слегка расслабились, отстранились и вошли в легкую медитацию…
Маг:
– Остров Буян – это отображение космоса. На море, на океане, на острове на Буяне. Т.е. есть океан космических сил. И в этом океане космических сил рождается из ума-разума идея Я. И она начинает сама из себя ткать тонкие тела: ум, разум, очищение. Т.е. остров рождает самодвижение. И это самодвижение рождает идею Я оторванности от всего. По сути идея Я она очень жестко опирается на личностные структуры. Наша задача, как хранители говорили, нужно чтобы в твоих руках человек таял. Чтобы с него все, что делает его жестким оно просто стаяло, чтобы человек просто вернул себя в тело. Потому что мы не все в теле живем. Тело настолько сжато, что нас в теле мало. Когда жизнь в нас раскрывается нам и тела мало мы его не чувствуем мы парим. В наших практиках мы как раз возвращаем состояние истотное. Т.е. иста это огненное состояние первоначальное, которое выходит из огненного плана бытия. Мы на самом деле огненные существа. И вот мы огнем разумом, огнем движением мы проливаем свой материк. А чтобы удобнее было себя рассматривать, волхвы увидели вот то что в тебе скрыто можно разворачивать вокруг. Т.е. себя запустить по тем условиям, в которых ты живешь. Человек такое существо хитрое, что у него способность разума стекать с боли, с плоскости. И задача повернуться лицом к своей боли, войти в нее и выпустить этих джинов на волю. И для того, чтобы понять какие сущности в себе ты породил. И как управлять и что выпускать – вот эти мастерские и рождают… в образе на несколько гектаров пространстве. Ты можешь быть слепым в мастерской, ты в духов уходишь, в состояние стихиалии, когда чуть ли не сквозь предметы начинаешь проходить. Как я стою на Кудыкиной горе, стою один у костра, около кухонного, поворачиваюсь русалочка стоит. Я на нее смотрю, вот сейчас опираюсь на пузырь силы, на ауру свою, опираюсь и чувствую плотность. А там хочу опереться и чувствую что провалился вниманием сквозь нее. На нее посмотрел, глаза отнимаю и думаю: «Вот это да!». Снова поворачиваюсь, думаю дай еще, бумс и пустое место. Оглянулся, а ее нет. Ничего себе! Как сказка. Сознание пластичное. Плоть она тоже очень пластичная. Если много мертвячины и отказов от этого тела, мы жесткие. Если жизнь приходит в тело, тело становится настолько пластичным, что если мы в волков переворачиваемся, в рысей переворачиваемся, если мы становимся русалочками, то вы этим и становитесь абсолютно, практически. И вы возвращаете себе утраченную силу. В Русалии возвращают, это царство как бы нижнее царство духов. Возвращают себе состояние что ты есьм вот этот мир живых. А мир живых это лешачки, кикиморочки, трава, деревья, духи, стихиалии травы, стихиалии деревьев. Когда девочки в Русалии просто подходят с деревьями беседуют, оплакивают. У нас там и хорошие и грустноватые истории есть. Девочка русалкой была, почувствовала тоненькая березка. Подхожу, к березке прислонилась – образы, а она аж трепещет у меня в руках березка. Как бы безмолвно спрашивает: «Что с тобой?». А русалочки молчат. Им только разрешается петь песни, улюлюкать, курлыкать и у обрядового костра проговаривать все что томит. Почему говорить нельзя во многих мастерских? В волках нельзя говорить, в рысях нельзя говорить, в русалиях нельзя говорить. Потому что мы все вылетаем через слово в жесткие личностные структуры. Мы опять надеваем забрала и каркасы. Для того, чтобы выйти в себя настоящего, надо чтобы твое сознание жесткую структуру под названием мышление преодолело. Полностью как лед на сковородке или мед, бросаешь в молоко и кусочек меда растворяется в горячем молоке. Вот так же личность она должна раствориться и ты просто как дух втекаешь во все сущее. И если тебе надо знать о жизни этого дерева,
