прежде у женщин и видевших стариков не болели так души, не было такой тревоги. Подолгу стояли они в храмах и молились, прося о спасении своего мира.
Но после бессонной ночи радость разнеслась по всему миру, когда заговорили об одержанной русичами победе.
Оставалось только ждать возвращения домой.
А к полдню появились и сам дружинники. Все взоры были обращены к Ярославу, он оправдал их ожидания на этот раз, потому и казался настоящим героем.
Князь оставался спокойным и невозмутимым, словно ничего особенного не случилось, они просто вышли в чистое поле погулять.
Странным он был человеком, как недавно горевал меньше остальных, так теперь почти и не радовался победе.
Он оставался фигурой загадочной и очень странной, даже для тех, кто жили с ним рядом.
Они пытались к нему приблизиться, но только все дальше уходили от князя.
В Софийском соборе в то время отслужили молебен по убитым, а к вечеру готовился торжественный княжеский пир, кто-то говорил о том, что это будет пир на развалинах града, но Ярослав такие речи быстро писек и ничего о том слышать не хотел.
– Быть пиру, – произнес он сурово, и все вокруг смолкли.
ГЛАВА 18 ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Ярослав узнал о том, что этот пир будет прощальным, потому через несколько дней он отправился в орду. Победа толкнула его к Батыю, предала уверенности.
Хан, конечно, знал о случившемся, наступило время договориться с ним полюбовно, чтобы не трогал он города, не сравнял с землей того, что еще осталось, что только предстояло отстроить.
О своем решении князь сообщил на вечернем пиру.
Странно заволновались люди за столами, то ли гадая о том, на кого тяжкая участь княжить падет, пока сам Ярослав будет в отлучке, да и сопровождать князя к татарам никому не хотелось, там ведь голову так легко потерять, страшно даже подумать, как это просто может быть.
Кто-то боялся, что ничего князь не добьется, тогда еще хуже им всем станет.
Еще в памяти у всех оставалась расправа над Михаилом Черниговским, припоминались и менее знаменитые князья.
И хотя все понимали, что решение мудрое, но никак не хотели мириться с тем, что придется от слов переходить к делу.
И в тот момент, когда всех своих слуг верных, начиная от воевод, обвел князь своим суровым взглядом, стараясь понять, что с ним, кто против него, а кого и в погреб бросить мало, они как-то притихли, кому же хотелось попасть в немилость к великому князю. Но ведь и милость ханская не лучше была, еще неведомо, чем этот басурманин их угостить может, да так, что потом ног оттуда не унести. Ну а те, кто не волновался о том, что может вдруг у Батыя оказаться, они сожалели о том, что погибнет Ярослав в ханском стане.
Что же тогда с ними и с Киевом станет? Ведь наши удельные князья похуже татар будут, особенно, когда столицу между собой делить захотят. Но никто
