звук проник в сознание, заставил губы улыбнуться, но глаза не открывались. Песня, так звучать может только песня счастливой души. Мелодия слов любви лилась и лилась, к ней добавились ласковые пальцы, нежно касавшиеся лица.
– Амир…
– Любимая…
Я открыла глаза, голубизна сверкала так, что я прищурилась.
– Любимая, солнце в небесах не может соперничать с тобой… его свет меркнет, когда ты открываешь глаза.
И сразу поцеловал, нежно-нежно, обнимая мои губы своими губами.
– Рина… твоё имя самая сладкая песня, звучащая в этом мире…
Он что-то шептал на своем певучем языке, прерываясь на поцелуи, не давая мне возможности открыть глаза и что-то сказать. Нега тела и счастье души, впервые они соединились в руках мужчины. Я улыбнулась в губы Амира и прошептала:
– Небеса… я лечу…
– Летим.
Амир как-то повернулся, и мы поднялись над постелью. Мой «ойк» рассмешил его, и послышался тихий смех:
– Места мало.
А я увидела спальню с высоты потолка.
– Амир…
Кругом были лепестки цветов, даже на стекле окна непонятным образом держались алые линии, а у постели стояли большие низкие вазы, заполненные высокими стеблями с белыми шарами на концах, как кусочками облаков. И вся постель покрыта множеством лепестков.
– Ты самый прекрасный цветок…
– Я – цветок?
– Самый удивительный… единственный в мире цветок.
Мы медленно опустились на постель, и Амир прошептал:
– Я люблю тебя… какое удивительное слово… люблю… сколько в нём счастья… в нём ты… твои глаза… твои руки… твои удивительные губы…
Замерев от этих слов, я прижалась к его груди, а он всё повторял:
– Я люблю тебя… люблю… люблю… прекрасный цветок…
– Амир…
– Слова, какие удивительные слова…
Он смаковал звуки, когда говорил необычное для него слово «люблю», которое никогда не произносил в своей многовековой жизни.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя.
Хихикнув, я заявила:
– Я первая сказала… призналась, а ты молчал…
– Я не молчал, я говорил…
– И кому ты говорил? Прошепчет, когда я толком ничего не понимаю, и убежит, или я… убегу… ну, сознание потеряю. А вот так, серьёзно, не говорил.
Амир хмыкнул, чмокнул меня в нос и встал. Идеальное мужское тело – широкие плечи, мускулистые руки и торс борца, длинные ноги, твердо стоявшие на лепестках роз. Смуглая кожа превращала эту фигуру воина в прекрасную статую, а седина на висках подчёркивала ослепительную голубизну глаз и черноту волос. Я
