теперь появится собака, Шелти. Детям хорошо расти с псом… – Марта скучала по мальчикам и Густи:
– Они обрадуются новому братику или сестричке. Густи хочет девочку, ей надоели мальчишки. Она всегда возилась с Сарой, как с куколкой… – пухленькая дочка Мирьям, действительно, напоминала куклу.
После отъезда Меира в Нью-Йорк Мирьям предложила Марте и ее матери переселиться к ней в квартиру, в пригород столицы, в Мэриленде. Марта вздохнула:
– Милая моя, у тебя всего две комнаты, и сегрегированный квартал. В тесноте, как говорится, не в обиде, и мы бы помогли тебе, с девочкой, но мы с мамой будем бросаться в глаза, в… – Марта осеклась. Мирьям, угрюмо завершила:
– В гетто, не стесняйся. У нас даже почтальоны черные. Почтовое ведомство утверждает, что белые работники чувствуют себя в опасности, в нашем районе…
Мирьям снимала тесную квартирку, над мелочной лавкой. В госпиталь Уолтера Рида и в университет, она ездила на автобусе, оставляя Сару в детской группе, при негритянской баптистской церкви. Рассказывая о яслях, Мирьям, немного, покраснела:
– Чарльз, то есть генерал Гленн, приходил к нам на службу. Он католик, он никогда не был у баптистов, тем более, у южных. Ему стало интересно. Потом он меня и Сару сводил в ресторан, тоже у нас в квартале… – Марта подняла бровь:
– Видишь, есть белые, которым не страшно к вам заходить. Но для этого надо быть боевым генералом… – портниха подергала пояс: «Теперь как, миссис Блюм?». Марта кивнула: «Отлично». Швейную мастерскую ей порекомендовал хозяин букинистической лавки, где они с матерью встречались с Донованом:
– Хозяйка отлично владеет иголкой, – заметил антиквар, – ее даже приглашают реставрировать старинные платья, для Смитсоновского музея… – увидев в квартале Мирьям магазин тканей, Марта не смогла пройти мимо шелка-сырца, цвета лесного мха:
– Обрезок отдавали по дешевке, но платье получится отменное… – помогая ей переодеться, портниха заметила:
– После родов ушьете талию, и все. Вам срок, наверное, к Рождеству… – Марта кивнула: «Именно так». Она застегивала пуговицы уличного жакета, за ширмой:
– К Рождеству. Срок, действительно, такой, но врачи считают, что, чем раньше пройдет операция, тем лучше. Эмиль приедет… – Марта вздохнула, – он и сделает операцию, в начале декабря. Ничего, мы выходим маленького Питера, или Юджинию… – Марта старалась не думать о лучевой терапии, о едва опробованном лекарстве, которое присылали из Америки:
– У меня на руках окажется двое сирот, трое своих детей, и пятая по величине промышленная компания Британии. Я обязана жить дальше, чего бы мне это ни стоило… – она вспомнила прикосновение сухих губ, к ее руке, побитую сединой, темноволосую голову, тихий голос:
– Берегите себя, дорогой друг… – Марта помотала головой:
– Все потом. Сначала надо отыскать Мэтью и разоблачить его. Как мама и предсказывала,
