style="font-size:15px;"> Он вернулся в свою комнату, сел за обеденный столик. Задумался. Ему до навязчивости захотелось увидеть Элю. Он заходил по комнате, стало жарко. Он пошел в ванную, засунул голову под кран с холодной водой. «Что же делать? Снова пойти к Зауру? Или к Зваричу, выпить с ним?». Золотарев насухо вытер голову. Он подошел к окну, уставился в ночное московское небо, взял из пачки Winston сигарету, открыл окно, закурил. Посмотрел вправо, туда, где горел свет из окна Элиной комнаты, куда во всю длину стены уходил карниз. «А ведь ее окно открыто!» Он снова надел куртку и ботинки, вышел в коридор. Вызвал лифт, но он долго не приходил. «К черту лифт!» Золотарев побежал вниз по лестнице, выскочил во двор и, обежав здание, увидел окно своей комнаты, оно было открыто. А дальше, через два темных, не горевших жизнью окна, комнаты 1112, Элино. Оно было приоткрыто внутрь комнаты. Золотарев снова побежал в общежитие, на этот раз лифт стоял на первом этаже и пополз вверх. «Точно. Я знаю, что делать!». Он забежал к себе в комнату. «Стоп, стоп. Не надо дергаться. Соберусь с мыслями. Все аккуратно. Мне нужны другие штаны. Шерстяные». Он выглянул в окно. «Карниз довольно широкий, сантиметров двадцать. И не покатый. Плохо, что железо. Оно может скользить. Не скользкий, был бы скользкий, влаги бы не было. Но все равно, нужны шерстяные штаны. Джинсы не пойдут». Он переоделся.
Золотарев забрался на подоконник, открыл шире окно, сел на начало карниза. «Все нормально, не скользкий. Точку опоры в позвоночник, ноги в стену, под карниз. Спиной прижаться к стеклу». Он уцепился маленькими, но сильными и ловкими пальцами обеих рук в карниз, и стал обдумывать движение. «Какое может быть движение вправо? Махать коленями? Я раскачаюсь и мне пиздец…», Золотарев скосил глаза вниз, там было ужасающе далеко до земли. «Нет, двигаться нужно задницей, черт побери!».
Он продвинулся на два метра вправо. Сзади за спиной заканчивалась выемка окна, впереди начиналось самое опасное. Его правое плечо уперлось в метровый простенок между комнатными окнами. Ему стало страшно. «Может быть, вернуться…» Он глянул вперед, внизу и впереди стояли московские дома, в которых горели окна, теплые и уютные, они дышали обывательской, мирянской теплотой, спокойствием, гладким течением, размеренной, спокойной семейной жизнью. «Зачем мне это надо было?» Он посмотрел вниз. «Нет, это сразу смерть, без вариантов, но об этом лучше не думать. Как двигаться? Лучше вперед по выбранному ритму. Или выбить окно? Но что я скажу? Подумают, что я алкоголик, сумасшедший… Но останусь живым. Нет… А ведь все так хорошо началось в Москве. Аспирантура, работа… И что… Я эту женщину видел два или три раза в жизни, я ее совсем не люблю. Что я делаю?! Хватит думать. Надо что-то делать. Еще минута, и я примерзну, теперь тише и осторожней».
«Главное – точка опоры, не терять ее, не терять…». Он продолжил движение, преодолел половину простенка и правой рукой наткнулся на обледенелость. «А вот это, кажется, точно мой пиздец». Обледенелость на карнизе была не толстая, сантиметра
