орут, кричат, не слыша друг друга.
– Воды принесите, быстро…
– Землю несите…
– Лопатами. лопатами кидайте землю.
– Воды сюда, к дверям. Скоро приедет пожарная машина, земли бросьте.
– Из райцентра до нас сорок километров, да еще по нашим дорогам пока доедет, все превратится в пепел.
Огонь разбушевался, к дверному проему подойти уже невозможно. Я с нетерпением смотрю в ту сторону, но Аргины нет. Где она застряла?
Бешеный треск пламени, крики людей и топот ног, печальное присутствие огромных цистерн с водой в кузовах грузовиков, – все это превратилось в страшный переполох, от которого, кажется, сама земля стонет и движется под ногами.
Где Аргина? Почему ее больше не видно? Ужас охватывает меня. Я начинаю плакать. Везде крики, возгласы.
И вдруг я вижу Армена. Почему-то, раздет по пояс, полностью черный от копоти, он только что вытащил из окна очередного больного, и теперь, кидаясь в разные стороны, ищет кого-то…
– Армен, – кричу я, – Армен, сюда, Армен…
Я ему говорю, что Аргина там, внутри.
– Она вошла туда, и до сих пор ее нет.
Армен, не теряя ни минуты, бросается в дверной проем, откуда клубами валит дым вперемешку с пламенем. Однако, он только исчезает в этом дыму, как из окна второго этажа вырывается огонь, как семиглавый дракон, слизывает оконные рамы, которые мгновенно охватывает пламя. Еще пара секунд, и ,внезапно, искры пламени огромным кострищем поднимаются в небо, и в вопиющем реве огня на мгновение замирают ужасающие крики и рыдания собравшихся.
– Кровля рухнула, – кричит председатель колхоза Габриел Балаян, стоя на балконе здания сельсовета, – все отойдите, часть кровли рухнула, отойдите, сейчас полностью рухнет, назад…
Я невольно отпрыгиваю в сторону. В глубине души я лелею мысль о том, что Армен еще успеет спасти Аргину…
Плача от горя и безысходности, окаменевший, я смотрю на дверной проем.
Армен выходит оттуда, полностью покрытый копотью, брюки на нем дымятся, но он не обращает на это внимания. Остановившись, устремляет взгляд к небу, и так, застыв, смотрит какое-то мгновение.
Будто отрешенный от мира, я также смотрю вверх, удивительно, но этой ночью луна окрашена в красный цвет.
– Аргииинааа, – охрипшим, ужасающим звериным голосом рычит Армен, и, будто, от удара тяжелого крана по голове, пошатываясь, продвигается на пару шагов, потом, неожиданно, падает на колени оземь, закрывая лицо руками…
Эпилог
И, вновь , в наше село пришла весна. Персиковые деревья привычно расцвели, и цветы у них красно-фиолетовые. Я шагаю по знакомым тропинкам, и шаги мои меня непроизвольно ведут туда, где круглый год цветы, где тут и там красиво поют жаворонки. Близкие и родные моему сердцу тропинки. Я шагаю вперед. Вот ущелье Бахчут. А вот и сельский пастух Рома сидит на холме и пасет коз. Он смотрит в сторону села. А в селе
