я любила копировать в детстве. Спустя пару секунд её натянутая улыбка потухает, сменяясь настороженностью. В глазах появляется привычный холодок. Может мне всё-таки нужно было незаметно проскользнуть в свою комнату?
– Вот скажи мне, куда так бесследно исчезла та девочка, которую я знала буквально каких-то пару лет назад? – Её голосом можно застудить Африку, настолько он показался мне ледяным.
– О чём ты? Не хочешь поставить меня в известность, прежде чем мы продолжим, мам?
– О чём я? – переспрашивает она. – О твоём поведении естественно! И о твоей дерзости!
Смерив мать равнодушным взглядом, беру в руки стакан с недопитым соком, и гордо поднимаюсь со стула.
– Куда это ты собралась? Мы ещё не поговорили!
– Не хочешь поделиться тем, что произошло сегодня в школе? – её взгляд фокусируется на мне, пытаясь запугать, вывести на чистую воду. Я вижу её насквозь, и вот прямо сейчас, я уверена она изменит тему нашего разговора и начнёт говорить вовсе не о школе, а о том, какой я стала: невоспитанной и неуправляемой. В отличие от той какой я была раньше. Той другой, я нравилась им больше, забитой и вечно плачущей девчушкой, не имеющей своего мнения, и постоянно выполняющей чьи-то приказы.
Она хватает меня за руку, останавливая. – И дело вовсе не в сегодняшнем звонке твоего учителя по химии, – со злостью выдаёт она. – Ты в последнее время стала невыносимой! И мне, в отличие от твоего отца, приходится терпеть всё это ежедневно!
– Ох! Пожалуйста, сделай милость, – со смешком говорю я, подготавливая себя к удару, – Если хочешь наорать на меня, делай это прямо сейчас! Так как у меня нет времени, на бесполезные разговоры!
Мой взгляд падает на совместную фотографию в рамочке, она всегда стоит на кухонном подоконнике. На ней мы с Марком. Нас фотографировал мой отец, когда Марк и Ирина гостили у нас два года назад. Всегда избегала это фото, боясь даже посмотреть в сторону окна. Годы порознь меняют людей. Расстояние извращает нежные чувства в сердце. Интересно, каким он стал сейчас? Чем дышит, как живёт? Помнит ли меня вообще? Я всегда намеренно избегала разговоров с ним по скайпу, когда мама и Ирина болтали часами. Сестра моей матери часто упоминала в разговоре, о Марке. О том, как он учится в школе, а его мечтах. И даже о том, что у него появилась наконец-то постоянная девушка.
Мне страшно и чертовски не приятно думать об этом, но я заставляю себя принять тот факт, что рано или поздно, это должно было случиться. Мы по-прежнему остаёмся двоюродными братом и сестрой, шепчу мысленно себе. Каждый гребаный день напоминаю себе об этом, начиная с того момента, когда поймала себя на запретной мысли, что имею к нему чувства. И каждый день эта правда разбивает мне сердце, разрывая его на мириады маленьких частиц.
У меня снова застрял ком в горле, отчего было трудно глотать, больно дышать. Это уже слишком. Внутри снова всё взрывается. Душа томится, и просится наружу, ища выход, лишь бы больше не быть заточённой в литой оболочки моего тела.
– Зачем
